День пламенеет - [26]

Он снова погрузился в мечты и размышления. Мысли его часто прерывались, меняясь какой-то пустотой; он не спал и сознания не терял, но тем не менее совсем не давал себе отчета в окружающем. Ему казалось, что мысль его застревает в мозгу на каких-то зубцах. В светлые промежутки он старался разобраться в своем положении. Он все еще был жив, и, вероятно, будет спасен, но как же это случилось, что он не лежит мертвый поперек лодки на вершине ледяной гряды? Тут он вспомнил о последних великих усилиях, какие он сделал. Зачем он это делал? — спрашивал он себя. Не смерти он страшился, в этом он был уверен. Ему вспомнилась золотоносная жила, в которую он твердо верил, и он понял, что его подстрекнуло желание принять участие в крупной игре. И снова встал вопрос: зачем? Что толку, если он добудет свой миллион? Он все равно умрет, как умирают те, кто никогда не выигрывал больше горсти золотого песку. В таком случае — зачем? Но мысли его все чаще прерывались каким-то забытьем, и он отдался приятной усталости, оплетающей его своей паутиной.

Вздрогнув, он поднялся. Какой-то голос шепнул ему, что он должен проснуться. На расстоянии ста футов он внезапно увидел Шестидесятую Милю. Течение принесло его к берегу. Но то же течение уносило его дальше и дальше, вниз по пустынной реке. Никого не было видно. Казалось, местечко было покинуто, только из кухонной трубы вырывался дым. Он пробовал крикнуть, но у него не хватило голоса. Какой-то гортанный, хрипящий свист вырвался из его горла. Он нащупал ружье, поднял его на плечо и спустил собачку. Отдача ружья пронзила его тело мучительной болью. Ружье упало на колени, и ему не удалось снова поднять его на плечо. Он знал, что должен спешить, и чувствовал, что сознание оставляет его. Не поднимая ружья с колен, он спустил собачку. На этот раз ружье подскочило и упало через борт. Но перед тем, как тьма окутала его, он увидел, что дверь кухни распахнулась и из большого бревенчатого дома, плясавшего среди деревьев чудовищную джигу, выглянула женщина.

Глава IX

Десять дней спустя Харпер и Джо Ледью прибыли на Шестидесятую Милю, и Пламенный, все еще ощущая некоторую слабость, вступил с ними в переговоры. Он уступил им третью долю в своем будущем городе на реке Стюарт, получив взамен третью долю на плато у Клондайка. Они верили в Верхнюю Страну, и Харпер отправился в путь на плоту, нагруженном запасами, намереваясь основать маленький пост в устье Клондайка.

— Почему бы тебе не захватить Индейскую реку, Пламенный? — посоветовал Харпер, прощаясь. — Туда впадает столько речек, а золото, ей-богу, прямо вопит, чтобы его нашли. Вот на что я бью. Большая жила придет, а Индейская река будет от нее не так уж далеко.

— И вся местность кишит оленями, — добавил Джо Ледью. — Боб Хендерсон сейчас где-то там, в верховьях, — вот уже три года, как он ушел. Клянется, что скоро приключится что-то особенное, пробавляется оленьим мясом и копается в земле, как помешанный.

Пламенный решил «махнуть» на Индейскую реку, как он выразился; но ему не удалось уговорить Элия с ним отправиться. Элия отупел от голода, он смертельно боялся повторения этого испытания.

— Никак не могу расстаться с жратвой, — объявил он. — Знаю, что глупо, но ничего не могу поделать. Я и от стола-то отхожу только тогда, когда набиваюсь так, что чуть не лопаюсь, и ни один кусок больше в рот не лезет. Я возвращаюсь в Сёркл и расположусь лагерем подле ямы с припасами, пока окончательно не вылечусь.

Пламенный помедлил еще несколько дней, набираясь сил и делая приготовления к отъезду. Он решил отправиться налегке, таща на себе поклажу в семьдесят пять фунтов и навьючив, по индейскому обычаю, на каждую из своих пяти собак по тридцати фунтов. Полагаясь на слова Ледью, он намеревался следовать примеру Боба Хендерсона и питаться оленьим мясом. Когда большая плоскодонка Джека Кернса, везущая лесопильню с озера Линдерманн, прибыла на Шестидесятую Милю, Пламенный погрузил на нее свою поклажу и собак, поручил Элия зарегистрировать свою заявку на острова в низовьях Стюарта и в тот же день высадился в устье Индейской реки.

Пройдя сорок миль вверх по течению реки на Куору-Крик, он напал на след работы Боба Хендерсона; то же было и тридцатью милями выше, у Австралия-Крик.

Проходили недели, но Пламенный так и не повстречался с Бобом. Оленей он находил в изобилии, и он и его собаки благоденствовали. На мелководье ему попадалось золото, но в незначительном количестве, а золотая пыль в перегное и гравии в руслах речек окончательно укрепила его веру в то, что золотоносный пласт ждет, чтобы его откопали. Часто он смотрел на северную гряду холмов и размышлял, не оттуда ли придет золото. Наконец он поднялся к истокам Доминион-Крик, перешел водораздел и спустился вниз по притоку Клондайка, названному впоследствии Ханкер. Возьми он другое направление, он вышел бы к Золотому Дну, названному так Бобом Хендерсоном, и застал бы там Боба за работой, впервые на Клондайке промывающего золото в большом количестве. Вместо того Пламенный продолжал идти вниз по течению Хенкера до Клондайка, к летней рыболовной стоянке индейцев на Юконе.