День отдыха - [4]
З а й ц е в. Я - ее муж.
Ш в е й ц а р. Что вы говорите?!
З а й ц е в. Представьте себе!
Ш в е й ц а р. Так милости просим, пожалуйста! Снимайте ваши калоши. Снимайте, снимайте!
З а й ц е в. Не беспокоитесь. Я на одну минуточку.
Ш в е й ц а р. Подождите. Я извиняюсь... Как же вы говорите, что вы муж Клавы Игнатюк, когда вы Зайцев?
З а й ц е в. Зайцев - это моя девичья фамилия. Я ее оставил за собой.
Ш в е й ц а р. Понимаю-с... Пожалуйте ваш головной убор.
З а й ц е в. Я буквально на одну минуточку...
ЯВЛЕНИЕ V
Те же. Входит директор дома отдыха.
Ш в е й ц а р. Вера Карповна, вот к нам только что прибыл муж Клавы Игнатюк.
Д и р е к т о р. Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Игнатюк!
З а й ц е в. Я - Зайцев.
Ш в е й ц а р. Они оставили за собой девичью фамилию.
Д и р е к т о р. Понимаю... Это очень благородно и скромно с вашей стороны. Милости просим! Это очень хорошо, что вы решили отдыхать именно у нас, в "Сыроежках". Кто хоть раз побывал у нас, в "Сыроежках", тот уже больше не захочет отдыхать ни в каком другом доме отдыха. Его будет тянуть только в "Сыроежки". Может быть, мне, как здешней хозяйке, неудобно так говорить, но факт есть факт! И я не страдаю ложной: скромностью. Зачем ложная скромность? Вы со мной согласны?
З а й ц е в. Вполне. Только, вы меня извините, я очень тороплюсь...
Д и р е к т о р. Но где же Клавдия Васильевна?
З а й ц е в. Какая Клавдия Васильевна?
Д и р е к т о р. Мне кажется, ваша супруга?
З а й ц е в. Мою супругу зовут Роза Еремеевна.
Д и р е к т о р. Как Роза Еремеевна?
З а й ц е в. Ох, нет! Простите, что я говорю? Роза Еремеевна - это моя, так сказать, первая супруга... Я только что с нею разошелся и еще не привык...
Д и р е к т о р. Ах, вот как! Я не знала. Значит, Клавдия Васильевна ваша вторая жена?
З а й ц е в. Конечно, это моя вторая жена. Но это ничего не значит. Простите, но мне надо...
Д и р е к т о р. Разумеется, но где же она?
З а й ц е в. Кто?
Д и р е к т о р. Клавдия Васильевна.
З а й ц е в. Ах, Клавочка! Клава у себя дома, на Украине.
Д и р е к т о р. Разве она не в Москве?
З а й ц е в. Почему в Москве?
Д и р е к т о р. Я не знаю, но ведь она, кажется, поступила в Тимирязевскую академию?
З а й ц е в. Ну?
Д и р е к т о р. По крайней мере, об этом было в газетах...
З а й ц е в. Для меня это новость! Впрочем, что я такое говорю? Я сегодня, знаете, все путаю. Я опять спутал. Это Роза Еремеевна осталась на Украине, а Клавочка в Москве, в Тимирязевской академии, как же!
Д и р е к т о р. К нам в "Сыроежки" не собирается?
З а й ц е в. Сюда, в "Сыроежки"? Ой, нет, что вы! Зачем ей это надо? Хотя, очень может быть... Впрочем, не думаю, вряд ли... Хотя... кто его знает. Но скорей всего нет.
Д и р е к т о р. Жаль! Очень жаль! У нас в "Сыроежках" такой порядок... Сначала каждого отдыхающего кладут на крышу...
З а й ц е в. На крышу? За что же?
Д и р е к т о р. Режим. Вы когда-нибудь отдыхали на крыше?
З а й ц е в. Лично я нет...
Д и р е к т о р. Ничто так не успокаивает нервную систему, как здоровый сон на крыше. Сейчас мы это устроим... Филипп Максимович, пижаму...
З а й ц е в. Дело в том, что я очень тороплюсь...
Д и р е к т о р. Ничего, ничего! Филипп Максимович, выберите для товарища пижаму и туфли.
З а й ц е в. Зачем?
Д и р е к т о р. Режим. А ваше платье вы получите завтра утром аккуратно вычищенным, продезинфицированным и выглаженным. Это одна из особенностей нашего дома отдыха.
З а й ц е в. Как?! Только завтра утром?!
Д и р е к т о р. Ну да.
З а й ц е в. Что вы! Что вы! Я сюда только на одну минуточку. Повидаюсь только с товарищем Миусовым и сейчас же обратно в Москву... Как же я поеду в пижаме и туфлях? Нет, я не могу...
Д и р е к т о р. К сожалению, пока вы не пройдете полный курс суточного отдыха, я не имею права вас выпустить.
Ш в е й ц а р. Вот туфли, пижама - и пожалуйте на крышу.
З а й ц е в. Как? Сейчас?
Д и р е к т о р. Непременно!
З а й ц е в. Я не люблю лежать на крыше. Я, знаете, просто не привык.
Д и р е к т о р. Режим...
З а й ц е в. Не надо. Я вас очень прошу...
Д и р е к т о р. Видите, какой вы нервный! Переутомились, давно не отдыхали. Но ничего, у нас вы быстро отдохнете и посвежеете. Ну, будьте же умницей, идите!
З а й ц е в. На крышу? Мне надо товарища Миусова.
Д и р е к т о р. Товарищ Миусов тоже на крыше.
З а й ц е в. Ведите меня на крышу!
Ш в е й ц а р. Пожалуйте!
ЯВЛЕНИЕ VI
Д и р е к т о р (одна). Очень нервный субъект, очень! Но это ничего, мы его приведем в порядок.
ЯВЛЕНИЕ VII
Клава Игнатюк, директор и швейцар.
К л а в а. Здравствуйте.
Ш в е й ц а р. Здравствуйте.
К л а в а. Это дом отдыха "Сыроежки"?
Ш в е й ц а р. "Сыроежки". Вы кто такая? Откуда?
К л а в а. Я из Тимирязевской сельскохозяйственной академии, студентка, приехала к вам отдыхать.
Ш в е й ц а р. Направление имеете?
К л а в а. Даже целую путевку. Сейчас я вам предъявлю.
Ш в е й ц а р. Как ваша фамилия?
К л а в а. Игнатюк.
Ш в е й ц а р. Клава?
К л а в а. Ага...
Ш в е й ц а р. Вы - самая Клава Игнатюк?
К л а в а. Я самая. А вы разве меня знаете?
Ш в е й ц а р. Господи! Кто же вас не знает? (Кричит.) Вера Карповна! Вера Карповна! К нам Клава Игнатюк прибыла!
В книгу выдающегося советского писателя Валентина Катаева вошли хорошо известные читателю произведения «Белеет парус одинокий» и «Хуторок в степи», с романтической яркостью повествующие о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». "Алмазный мой венец" – роман-загадка, именуемый поклонниками мемуаров Катаева "Алмазный мой кроссворд", вызвал ожесточенные споры с момента первой публикации. Споры не утихают до сих пор.
В книгу выдающегося советского писателя вошли три повести, написанные в единой манере. Стиль этот самим автором назван «мовизм». По словам И. Андроникова, «искусство Катаева… – это искусство нового воспоминания, когда писатель не воспроизводит событие, как запомнил его тогда, а как бы заново видит, заново лепит его… Катаев выбрал и расставил предметы, чуть сдвинул соотношения, кинул на события животрепещущий свет поэзии…»В этих своеобразных "повестях памяти", отмеченных новаторством письма, Валентин Катаев с предельной откровенностью рассказал о своем времени, собственной душевной жизни, обо всем прожитом и пережитом.
Роман «Хуторок в степи» повествует с романтической яркостью о юности одесских мальчишек, совпавшей с первой русской революцией.
ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ!Перед вами роман «Зимний ветер» — новое произведение известного советского писателя Валентина Петровича Катаева. Этим романом писатель завершил свой многолетний труд — эпопею «Волны Черного моря», в которую входят «Белеет парус одинокий», «Хуторок в степи» и «За власть Советов» («Катакомбы») — книги, завоевавшие искреннюю любовь и подлинное признание у широких слоев читателей — юных и взрослых.В этом романе вы встретитесь со своими давними знакомыми — мальчиками Петей Бачеем и Гавриком Черноиваненко, теперь уже выросшими и вступившими в пору зрелости, матросом-потемкинцем Родионом Жуковым, учителем Василием Петровичем — отцом Пети, славными бойцами революции — большевиками-черноморцами.Время, описанное в романе, полно напряженных, подлинно драматических событий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые — журн. «Новый мир», 1928, № 11. При жизни писателя включался в изд.: Недра, 11, и Гослитиздат. 1934–1936, 3. Печатается по тексту: Гослитиздат. 1934–1936, 3.
Василий Журавлев-Печорский пишет о Севере, о природе, о рыбаках, охотниках — людях, живущих, как принято говорить, в единстве с природой. В настоящую книгу вошли повести «Летят голубаны», «Пути-дороги, Черныш», «Здравствуй, Синегория», «Федькины угодья», «Птицы возвращаются домой». Эта книга о моральных ценностях, о северной земле, ее людях, богатствах природы. Она поможет читателям узнать Север и усвоить черты бережного, совестливого отношения к природе.
В книгу известного журналиста, комсомольского организатора, прошедшего путь редактора молодежной свердловской газеты «На смену!», заместителя главного редактора «Комсомольской правды», инструктора ЦК КПСС, главного редактора журнала «Молодая гвардия», включены документальная повесть и рассказы о духовной преемственности различных поколений нашего общества, — поколений бойцов, о высокой гражданственности нашей молодежи. Книга посвящена 60-летию ВЛКСМ.