День независимости. Часть 2 - [2]

— С чем пожаловал, начальник? — зевнул он и потер пятерней волосатую грудь. — Вроде, за мной грехов не числится…

Отодвинув штору, заменяющую дверь, из комнаты высунулась девочка лет семи, с любопытством разглядывая гостей. Кожемякин подмигнул ей. Девочка фыркнула и скрылась за шторкой.

— А кто это с тобой? — спросил Чертков участкового, кивнув на Кожемякина.

— Я из ФСБ, — коротко ответил подполковник и показал корочки.

Чертков недоверчиво вчитался в документ и протянул:

— Ого-о!.. Чем это я заинтересовал вашу контору?

В соседней комнате возникло движение, на кухню вышла женщина в пестром халате, качая на руках младенца.

— Допрыгался! — с вызовом бросила она мужу. Глаза ее заблестели от слез:

— Говорила я, до добра твои дружки не доведут… — И переключилась на Юрия:

— Да вы не думайте… Он хороший. Пьет только… Да кто сейчас не пьет. А так… пальцем никого не тронет, никого не обидит. Да вы соседей спросите, слово дурного не скажут.

Чертков угрюмо, ни на кого не глядя, молчал.

— Вас как зовут? — спросил ее Кожемякин.

— Анна… Анна Викторовна.

— Мне нужен паспорт вашего мужа, Анна Викторовна.

Всхлипнув — младенец на руках отозвался пронзительным криком — она беспомощно посмотрела на мужа и ушла в комнату.

— Вот, — выйдя, протянула Кожемякину документ.

— Новый, российский, — отметил подполковник. — Чертков Сергей Станиславович, родился 8 мая 1966 года… Женат… дети… Выдан… отделом внутренних дел первого сентября тысяча девятьсот девяносто девятого… Все в порядке.

Чертков поднял на него тяжелый взгляд исподлобья.

— А вы думали иначе?

— Все в порядке, — повторил Кожемякин, но возвращать паспорт не торопился. — Скажите, любезный, а в связи с чем вы его поменяли? Повального обмена на паспорта нового образца, насколько мне известно, в вашем городе не производилось.

— Старый потерял, — нехотя сказал Чертков. — А без паспорта цветмет не принимают.

— Потерял, значит?.. Где? Когда?

— Да в августе. А где, кабы знать, не пришлось бы толкаться в очереди.

— Послушайте, Сергей Станиславович. Чтобы повстречаться с вами, мне пришлось добираться из Волгограда. И все ради того, чтобы довольствоваться вашими байками?

— Не пойму, чего вы от меня хотите, — огрызнулся хозяин. — За мной все чисто. Сказал потерял, значит потерял. А нет, докажите обратное.

Анна рывками баюкала ребенка, и ему передалась нервозность матери. Младенец снова зашелся криком.

— Чего вам от него надо?.. — Истерично выкрикнула она. — Человек сидит дома, на бюллетне, пить перестал…

— Анна Станиславовна, где ваш муж был девятого мая?

— Дома, — растерянно сказала она.

— А кто это может подтвердить?

— Да кто угодно… Я, соседи… Валька, сестра Серегина, заходила…

— Девятого мая в Волгограде произошел взрыв. Мы вычислили исполнителей, но вот что интересно: один из них, проживая в гостинице, зарегистрировался под именем вашего мужа…

— Это какая-то ошибка… — глаза ее изумленно распахнулись. — Он же дома…

— Совпадает и дата рождения, и домашний адрес. Единственное различие, указаны серия и номер паспорта советского образца… Поэтому, чтобы мне не пришлось задерживать вашего Сергея по подозрению в совершении теракта и этапировать его в Волгоград, — Кожемякин откровенно блефовал, но блефовал с умом, рассчитывая на успех, — хотелось бы услышать не вранье про утерю, а правду.

Чертков опустил лохматую голову. Костыли, прислоненные к стулу, съехали и с грохотом упали на пол.

— Ничего не знаю, — невнятно пробормотал он. — Паспорт я посеял.

— Дурак! — взвизгнула Анна, окончательно перепугав ребенка. Перекрикивая истошный рев, сама давясь слезами, набросилась на мужа. — Дурак! С тобой не шутки шутят. Говори правду, а то в самом деле закроют. Говори… Ох, дура я, дура… Говорила мама, не сходись с ним… Всю жизнь мою погубил!..

— Иди отсюда! — подскочил на стуле Чертков и взвыл от боли. — Еще посмотреть надо, кто чью…

— Паспорт… — напомнил ему Кожемякин.

— Да заложил я его! Тем летом! С бодуна мучился, денег нет, и никто не занимал. Пришел на толчок к Ревазу и попросил в долг. Он дал бутылку султыги, паспорт в залог забрал. «Чтоб, — говорил, — не бегал потом от меня и помнил о долге».

— Почему не забрал назад?

— А нечего было забирать!.. На приемке железо без документа по нормальной цене не берут. Наскреб мелочь на пустых бутылках, пришел к нему. Паспорта уже нет. Потерял, мол, но ты не переживай. В ментовке враз восстановят. И еще пол-литра выставил, чтобы вину загладить.

Кожемякин задумался, положил паспорт на кухонный стол.

— И заявлять ты не стал. Верная отговорка, на утерю сваливать. А то, что по твоим документам преступники орудуют, тебе наплевать… Живи, копти воздух.

Чертков что-то промямлил вслед, но подполковник его уже не слушал, хлопнув дверью.

* * *

Квартиру Васильевых долго искать не пришлось, благо, что хрущевка, в которой они жили, была неподалеку от частных застроек.

Дверь открыла опирающаяся на клюку полуглухая старушка, и Кожемякин ей долго втолковывал, кто он и кого ищет.

Старуха его так и не поняла, слабым голосом позвала во влажный полутемный коридор:

— Галя… наверное к тебе.

Вышла сухая, седеющая женщина и, выслушав, пригласила пройти.