День народного единства. Преодоление смуты - [38]

Тем районам, которые сохраняли верность самозванцу, приходилось не лучше. Панским слугам, украинской вольнице, русским «воровским казакам» тоже хотелось погулять и пограбить. И они составляли банды, шастая там, где не рисковали нарваться на сопротивление. Атаман Наливайко во Владимирском уезде уничтожил зверскими способами 93 помещиков вместе с семьями, как жаловался «царик» Сапеге, «побил до смерти своими руками дворян и детей боярских и всяких людей, мужиков и жонок». Панские пахолки и «воры» измывались над крестьянами, подвергали пыткам, чтобы отдали последнее. И очевидцы писали, что «переменились тогда жилища человеческие и жилища диких зверей» — в деревнях кормились трупами волки и воронье, а народ разбегался по лесам, прятался в чащобах. На Руси настало то, что современники назвали «лихолетьем».

Интервенция

Если на первом этапе Россию разоряли самозванцы и бандиты, то уже готовились вмешаться хищники покрупнее. Бедственным состоянием Москвы решил воспользоваться Сигизмунд. Успехи Лжедмитрия внушили ему, что справиться с русскими будет легко. И казалось, трехвековое противоборство Польши и Москвы приблизилось к завершению. А заодно и уния, ярым поборником коей был король, восторжествует во всей Восточной Европе. На мирный договор, заключенный с Шуйским, смотрели как на пустую бумажку, на местных сеймиках шляхта горячо поддержала призыв к войне. Но на сейм в январе 1609 г. король выносить этот вопрос остерегся, понимая, что на войну паны раскошеливаться не захотят и кто— нибудь наверняка наложит «вето». А кто-то сочтет неразумным действовать на несколько фронтов — в Прибалтике шли боевые действия против Швеции. И Сигизмунд стал готовиться как бы сам по себе: усиливал подконтрольное ему «кварцяное войско» (содержавшееся на «кварту» — четверть доходов от коронных земель), провел закон, что военная служба дает отсрочку явки в суд для должников и преступников.

Об этих приготовлениях русская агентура доносила смоленскому воеводе Шеину. Но ответных мер Россия была не в состоянии предпринять. Скопин-Шуйский собирал рать в Новгороде и сразу был вынужден распылять ее. Восставшие против самозванца города Верхнего Поволжья могли выставить только неопытное ополчение, терпевшее поражения в столкновениях с поляками и казаками. Обращались за помощью к Скопину, и он рассылал отряды профессиональных ратников для организации из ополченцев боеспособных сил. 28 февраля удалось заключить договор со шведами. Российским бедствием Карл IX тоже воспользовался. Облапошил по всем статьям. Москва уступала Карелу (ныне Петрозаводск) с уездом, а шведы за это предоставляли 5-тысячный корпус и любое число добровольцев. Но содержать их должен был царь, и плату положили очень высокую — 100 тыс. руб. ежемесячно.

Однако выбирать не приходилось. Поляки разбили ополченцев под Суздалем и Романовом. В Москве было худо. Тушинцы намеревались взять ее в полную блокаду. Отряд, перерезавший было Коломенскую дорогу, разгромил стольник Дмитрий Пожарский, но все равно шайки перехватывали обозы с продовольствием, в столице цены на хлеб взвинтились, начался голод. Народ ругал Шуйского, доведшего Москву до такого положения, против него было несколько мятежей и заговоров. Царь уговаривал потерпеть, мол, скоро придет Скопин со шведами и Шереметев с татарами. Удерживал москвичей от бунтов и патриарх Гермоген. Сторонником Шуйского он не был, но понимал, что революция в условиях осады приведет к окончательной катастрофе.

Весной действия патриотических сил активизировались. Формировалось ополчение в Вологде, нижегородский воевода Алябьев, получив подкрепления из Казани, перешел в наступление, освободил Арзамас и Муром, романовские ополченцы нанесли несколько поражений полякам и изгнали их из Ярославля. А к Скопину прибыли иноземцы. Но выяснилось, что Карл IX опять схитрил. Швеция в это время уже начала создавать регулярную армию — города и сельские округа отвечали за формирование полков, их финансирование и снабжение. Но этих кадровых полков король не дал, а прислал такое войско, которое самим шведам ничего не стоило. Их вербовщики быстренько набрали по Европе бродячих наемников, грузили на корабли и отправляли в Россию, где они переходили на содержание царя.

Армия Скопина составилась из 3 тыс. своих воинов и 15 тыс. немцев, финнов, шведов, шотландцев под командованием выходца из Франции Делагарди. Наемники тут же потребовали жалованья, и воевода лихорадочно переписывался с царем и городами, чтобы набрать хоть сколько-нибудь денег. К тому же Делагарди старался навязать «войну осад» — брать по очереди присягнувшие Лжедмитрию окраинные города: Псков, Ивангород, Ям, Копорье. Наемникам это дало бы возможность пограбить, что они всегда делали в европейских войнах, а их служба затянулась бы надолго и невыплаты жалованья дали бы возможность шведам предъявить новые территориальные претензии. Скопина такое не устраивало, он требовал похода на Москву, чтобы разбить самого Лжедмитрия, — и тогда признавшие его города сами одумаются.

Тем временем Ружинский предпринял большой поход в Поволжье, осадил Ярославль. Сжег посад, предпринял несколько штурмов, но взять не смог и понес большие потери. В отместку, как писал Буссов, «разорил вконец область Ярославскую, истребив все, что ни встретил, не пощадил ни жен, ни детей, ни дворян, ни земледельцев». Лисовского и Просовецкого отбили от Владимира. В Нижний Новгород пришел Федор Шереметев — но собрать он смог лишь 3 тыс. ратников. А Скопин и Делагарди после долгих споров выступили 10 мая. Авангард под командованием Головина, Чулкова и Горна под Старой Руссой встретился с полком Кернозицкого. Польская тяжелая конница атаковала, однако Делагарди успел в свое время послужить в Нидерландах у Морица Оранского и обучил своих солдат его нововведениям. Гусары наткнулись на немецкую пехоту, ощетинившуюся копьями, а мушкетеры из прикрытия поражали врага огнем. Потом русские и немцы контратакой опрокинули поляков, и дворянская конница Чулкова довершила разгром. Взяли все пушки, Кернозицкий бежал, от «царика» тут же отложились ближайшие города — Торжок, Ржев, Старица, Невель.