День надежды - [23]

И тут ее словно обухом по голове ударили. Она приподнялась и села на скамейку, натягивая на себя спущенные бретельки купальника.

—Так ты заранее запланировал всю эту прогулку, чтобы убедить меня? — сказала она, вся дрожа от возмущения.

Лукас небрежно хмыкнул.

—Ну, не можешь же ты отрицать, что между нами что-то есть.

Райнона тряхнула головой.

—Не смей мною манипулировать, Лукас.

—Ах, так вот как ты считаешь! — Он приподнял бровь, лицо — каменная маска. — Попробуй только скажи, что тебе не понравилось.

—Это нечестно. — Она старательно пыталась контролировать голос, но он все равно дрожал. — Нечестно использовать секс для достижения целей.

—Никакая это не манипуляция! — весело возразил Лукас. — Ты же хочешь меня, Райнона, как и я тебя. Все просто. Желание.

—Ты ничего не хочешь, — упрямо возразила Райнона, горько покачав головой.

—Ну... возможно, я не сильно желал этого раньше, да и до сих пор удивлен тем, что хочу тебя, — продолжил он холодным тоном. — Но я все равно получу тебя и твое согласие.

—Ты не можешь мне приказывать!

—Не спорь, ты хочешь меня, — не сдавался Лукас. — Мы же не говорим о любви.

—Да. Ты просто не знаешь, что такое любовь! — воскликнула Райнона, и Лукас иронично улыбнулся ей в ответ.

—Ах да, конечно, не знаю. Откуда мне знать. Поэтому я никогда не смогу полюбить ни тебя, ни кого бы то ни было еще. Но зато мы можем с тобой дружить, Райнона, а дружба и взаимное уважение всегда лучше любви. Любовь делает из человека глупца и раба.

Она упрямо покачала головой. Ей трудно было продолжать этот неприятный разговор. Как ей объяснить Лукасу то, в чем он все равно не видел смысла? Он был словно заморожен. Но сколько это еще продлится? Год? Пять лет? Десять? Ведь любая страсть, желание, влечение проходят, а их место занимает горечь. Такая судьба не для Аннабель. Ей нужна дружная, любящая семья.

—Да с чего ты так решил? Кто сделал из тебя глупца? — тихо проговорила Райнона, нарушив затянувшуюся тишину.

Но лицо Лукаса уже приняло непроницаемое выражение.

Он тряхнул головой:

—Едем домой.

Всю дорогу Райнона смотрела на небо, где появлялись первые звездочки, и незаметными движениями смахивала льющиеся слезы.

А ведь раньше она умела себя контролировать. Ей всегда удавалось взять себя в руки и не плакать перед другим человеком. Что же случилось с ней на этот раз?

Пристав к берегу, Лукас помог девушке выбраться из лодки.

К вилле они шли молча. Трудно было поверить, что еще час назад они любили друг друга.

—Мне надо проведать отца, — сказал Лукас, когда они дошли до входной двери. — Увидимся за ужином, — кивком головы он отпустил ее.

—Я поужинаю у себя, — упрямо заявила Райнона. — Я очень устала сегодня.

—Правда? — усмехнулся он и пальцем приподнял ее подбородок. — Таким образом тебе от меня не сбежать, Райнона. Не забудь мои слова: я все равно получу тебя.

—Ну, это мы еще посмотрим, — ответила она решительно и направилась к себе.

Аннабель издала радостный возглас, увидев Райнону, и протянула к ней ручки. Девушка подхватила малышку на руки и улыбнулась, когда та обвила ее шею руками, прижавшись к ней всем тельцем. До чего же хорошо!

—Как она тебя любит, — заметила Адейя, наблюдая за ними. — Иногда и настоящую мать так не любят.

Райнона в удивлении оглянулась на служанку. Действительно, они с малышкой успели за это время привязаться друг к другу. Решение не разлучаться с ребенком только окрепло в ее душе. И дело было вовсе не в долге и не в обязательстве перед умершей подругой.

Она просто полюбила эту малышку, и ей нравилось быть рядом с ней. Зачем все усложнять?

Нельзя было допустить, чтобы Аннабель узнала в своей жизни то зло, с которым в свое время пришлось столкнуться самой Райноне. Такого никто на этой земле не заслуживает. Даже Лукас. Пусть ей ради этого придется выйти замуж за упрямца. Возможно, счастье того стоит. Не только ее личное счастье, но и счастье малютки.

Тут надо все тщательно взвесить, продумать все мелочи.

Если бы ей только удалось отыскать страдавшего когда-то без любви мальчика в этом взрослом, огрубевшем мужчине, она, возможно, нашла бы путь к счастью для него. Помогла бы ему снова научиться любить. Если бы...

Лукас тихонько стоял в дверях и смотрел на спящего отца. Жалость и гнев бурлили в его душе одновременно. Он смущенно провел рукой по волосам, сглотнул.

Наверное, он избрал неверную тактику в разговоре с Райноной, и теперь сожалел об этом. Да и предложение он сделал будто специально так, чтобы она отказалась. Он знал, что она откажется, знал заранее. Но зачем ему это понадобилось? Чтобы лишний раз пожалеть самого себя?

Надо было сыграть влюбленного дурачка, притвориться, что любит ее без памяти, наболтать ей кучу чепухи, которую обычно говорят в таких случаях, и она бы поверила. Потому что хотела поверить. Он ведь и задумал эту прогулку как романтическое свидание наедине, посреди моря, где их никто не увидит. И вот что из этого вышло! Он не смог сыграть того, кем он не был на самом деле. Не в его правилах обманывать кого бы то ни было, тем более женщину, которая ему... небезразлична.

И все же... не слишком ли холодно и равнодушно он с ней обошелся? Да любая бы на ее месте возмутилась бы. Но Лукас не ожидал такой боли, которая возникла в его сердце, когда он получил отказ. Он не знал, что это может быть настолько больно. Да, гордость его была уязвлена, что говорить. Но... было и еще что-то, помимо этого. Что-то более глубокое.