День на Каллисто - [37]

— Не понимаю, о чем вы, — встрепенулся Алан. Но тут же до него дошел смысл вопроса Спенсера. Муравьи группировались в определенном месте, подобно головной части армии, — точно напротив лагеря, выстроившись во фронт на почти пятидесятиметровую ширину. Судя по всему, они не собираются двигаться вдоль берега, что казалось естественным.

— Ни на вершок от строго выбранного направления, — вслух рассуждал Спенсер. Заглянув в карту, он помрачнел. — Ну, что ж. Если им удастся переправиться через реку, у меня для них приготовлен сюрприз — устрою настоящий фейерверк, только бы свою кожу не подпалить.

— Пустое дело! — возразил Алан.

— Если переберутся, малость захлебнутся, — невозмутимо продолжал Спенсер, будто не слыша слов Алана.

По его приказу индейцы выстроились в шеренгу вдоль берега реки у самой воды, держа в руках толстые палки, смоченные в керосине. За ними, между рекой и лагерем, чернел неглубокий ров.

— Это на случай, если муравьи приползут сюда, — пробурчал Спенсер.

Умару дрожащей рукой указал на противоположный берег. Он явно был напуган.

Набегающие волны, подобно щупальцам тысячеголового спрута, свивались в громадные клубки. То тут, то там появлялись огненно-красные полосы — это с огромной скоростью плыли муравьи, стремясь достичь середины бурлящего потока. Вода разбивала огромный пурпурный ком на мелкие бусинки. А в реку спешили все новые и новые полчища насекомых; их не пугало, что многие насекомые исчезали в бездне ненасытного потока. Поистине захватывающая борьба двух стихий!

Словно мост возводился через реку — еще одно звено положено и скреплено на водной поверхности, уже мост перевалил середину реки, а новое пополнение — огромный ком, состоящий из мириадов муравьев, неустанно трудился: муравьи соединялись в ниточки, веревки, шнуры, канаты. Река перестала быть им преградой. Да и бурное течение не в состоянии помешать атаке: «канаты», сплетенные из тел насекомых, выдержат и напор воды. И вот уже живой мост достиг берега, точно в том месте, где находился лагерь.

Все члены экспедиции, словно завороженные, следили за небывалой переправой. Первым опомнился У мару, он с криком бросился к реке и нанес удар палкой по первому отряду, доплывшему до берега. Длинная красная веревка-мост порвалась, и все сооружение рухнуло в воду: так лопается тетива на луке, не выдержав натяжения. По водной поверхности рассыпался красный бисер. Но на подмогу спешили новые отряды насекомых, перебрасывая живые мосты на берег, к самому лагерю.

Первая армада достигла берега там, где стоял Умару, и растеклась кровавой лужей у его ног. Индеец в ужасе отскочил и вприпрыжку, петляя как заяц, помчался вверх по склону к лагерю. Но новые шары катились к песчаному берегу и лопались, оставляя на земле красные пятна.

Индейцы спешно покинули свой боевой заслон; спасаясь от полчищ насекомых, они, перепрыгивая через ров, бежали к лагерю.

— Бензин! — крикнул Спенсер.

Кто успел, схватил по канистре, и пахучая жидкость с бульканьем растеклась по рву, отделяющему лагерь от берега. И вовремя — первые отряды муравьиной армии уже появились у края рва, а сзади непрерывным потоком подкатывались свежие силы, спешили на помощь по реке, наращивая ударную мощь.

— Огонь! Поджигайте же, болван! — крикнул Спенсер обезумевшему от ужаса Алану, который пытался обеими руками смахнуть с себя насекомых. Наконец вспыхнул бензин, яркие языки пламени взметнулись ввысь словно пришпоренный конь.

Огонь высветил широко раскрытые глаза Маноэли, полные ужаса и покорности. Раздался пронзительный призыв о помощи, индеец споткнулся и рухнул в пылающий ров. Едкий дым скрыл от глаз Алана мучительный конец бедняги, его стоны потонули в трескотне, напоминавшей разрывы пуль — это огонь пожирал все новые отряды насекомых, рвущихся вперед. Все новые и новые канистры бензина выливались в ров, чтобы поддержать пламя, но муравьиной армаде не было конца. Казалось, реку накрыли живым ковром, по которому продвигалось пополнение, бесстрашно бросаясь в огонь.

Бензин был на исходе, положение у людей отчаянное — отступать некуда. Лавина муравьев неумолимо продвигалась к лагерю. А кругом — ни дерева, ни кустика, укрыться негде, впрочем, это все равно было бессмысленно. Огонь во рву догорал, кое-где еще слышалась «стрельба» — это горели муравьи. От едкого смрада перехватывало горло. Казалось, еще мгновение — и наступит конец, людей постигнет участь бедняги Маноэли: от них останутся лишь обглоданные кости.

Но когда погасли последние искры в защитном рву, произошло чудо. Муравьи заняли только ту половину лагеря, где разместился Спенсер. Они сметали на своем пути все, кроме металла. И кроме людей: хотя насекомые двигались от них в каких-нибудь нескольких шагах, они не проявляли к ним ни малейшего интереса. Такое безразличие к людям было настолько поразительным, что парализовало их действия.

Шеренги муравьев по-прежнему штурмовали лагерь. Они заняли выгодную позицию в извилине реки и устремились к лесу, обогнув лагерь с тыла. Живая полоса сомкнулась у самой реки, отсекая тем самым территорию, где люди могли бы укрыться.