День «N». Неправда Виктора Суворова - [85]

Приведу еще один пример. И вновь сошлюсь на Пенежко. Уже находясь в окружении в районе Дубно, Попель, утверждает Пенежко, открыл «новую» тактику борьбы с немцами. Раньше, завидев врага, советские танкисты немедленно устремлялись в атаку. Бригадный комиссар первым якобы понял, что куда практичнее из-за укрытия не выходить и расстреливать врага с места. Однако командиру дивизии, который, кстати, и организовывал боевые действия, об этом он сказал далеко не сразу. Вот что пишет по этому поводу Пенежко:

«…танки, по приказу Попеля, отбивали атаку огнем с места, из засад… Меня сначала очень удивило, почему Попель не сказал ему (Васильеву. — А.Б.) об этом. Я понял, в чем дело, только вернувшись с Васильевым на командный пункт…

Теперь мне ясно, что Попель, щадя командирское самолюбие Васильева, хотел, чтобы тот сам сделал этот вывод из очевидных фактов успеха нового для нас тактического приема»^[572].

Неясно только, сколько десятков наших танков было уничтожено, пока командир дивизии сделал этот самый вывод. С другой стороны, начинаешь понимать, почему за неделю боев мехкорпуса потеряли большую часть техники, в то время как немцы сумели наступательный потенциал сохранить.

Даже если все это в какой-то степени легенды, обусловленные временем публикации, нельзя не заметить, на что ориентировался читатель, к чему его призывали и что считали абсолютными ценностями. Нетрудно также представить, каким духом была пронизана армия и какая червоточина подтачивала ее изнутри.

Так или иначе, но следует признать, что с 24 по 27 июня на Юго-Западном фронте сложилась вполне благоприятная для разгрома ударной группировки противника обстановка. Танковая группа Клейста, глубоким клином врезавшаяся в наши боевые порядки, подставила под удар подошедших к рубежу сосредоточения мехкорпусов не только растянутые фланги, но и тыл. Здесь мы имели более чем двукратное превосходство в танках^[573]. Однако воспользоваться благоприятными факторами советское командование не сумело.

Нетрудно представить, как развивались бы события, отдай Сталин приказ нанести пресловутый превентивный удар и перейти границу. Чтобы охватить фланги более- менее крупной группировки противника, мехкорпусам пришлось бы предварительно преодолеть немецкую оборону. Даже если отдельным советским танковым частям это и удалось, вне всякого сомнения, они были бы отсечены от главных сил, как это произошло с подвижной группой Попеля под Дубно. Возможно, неделю-полторы Красная Армия могла бы ценой больших потерь, под непрерывным воздействием вражеской авиации теснить немцев на отдельных участках, но, не сомневаюсь, очень скоро противник выбил бы большую часть наших танков, и все вернулось бы на круги своя.

Вывод напрашивается сам собой, и он неутешителен. Вести летом 41-го успешные наступательные действия в течение длительного времени, сберегая при этом людей и технику хотя бы в той мере, чтобы удержать достигнутый успех, мы не умели. Еще не умели…

Глава 16 Если завтра война (окончание)

Подготовка нападения на великую державу — весьма сложный и продолжительный по времени процесс. Понятно, что подобные решения не афишируются, но в то же время круг посвященных не столь уж и узок. И тоталитарные режимы не являются исключением, скорее, наоборот. Решение может принять группа лиц, или даже один человек, но исполнителей высшего уровня — сотни. И разрабатывать конкретные военные операции и держать при этом в неведении генералитет невозможно.

К тому же подобные решения не принимаются и не передаются на словах. Остаются не только воспоминания, но и документы. Стенограммы совещаний, рапорты, доклады, наконец, приказы. Чем ближе начало вторжения, тем больше и больше людей получают доступ к достоверной информации, и тем больше появляется документов, нацеливающих войска на вторжение.

«Подготовка к войне не просто накопление техники… надо заранее разработать оперативные планы и довести их до исполнителей. Да и это лишь самое начало. Исполнители должны разработать свои оперативные документы и, главное, научиться действовать по ним. Для этого нужно время и время»^[574].

Думаю, не требует доказательств тот факт, что за две недели до предполагаемого В. Суворовым нашего вторжения^[575] должен был существовать утвержденный план боевых действий. Военачальники, вплоть до командиров дивизий, должны были не просто знать дату начала войны, но и быть ориентированы на выполнение конкретного боевого задания с указанием рубежей сосредоточения и развертывания подразделений, ближайшей и дальнейшей задачами. Подобные приказы не могут быть отданы устно.

Видимо, читатель уже догадался, к чему я клоню. Документации, кричащей о скорой войне, должно быть столько, что утаить ее уже невозможно.

Генштаб должен быть завален картами, на которых красные стрелы уверенно вторгаются в Польшу и Румынию. Соответственно, каждый оператор обязан быть в курсе дела и, вероятнее всего, должен подписать соответствующий документ о неразглашении. У командармов подобных карт поменьше, еще меньше их у командиров корпусов и дивизий, но они есть! Причем в сопровождении текстовой части. Сверху вниз идет ориентация, снизу вверх — доклад о принятом решении. Все фиксируется. Штабы всех уровней и прежде всего оперативные отделы должны в этот период работать по двадцать часов в сутки. Это хлеб операторов.