День Мира - [7]

— Кто скажет мне, что я только что сделал? — спросил преподаватель, обращаясь к студентам.

Никро, сидящий на последней парте, откровенно скучал, откинувшись на спинку стула. Курс основ международных отношений ещё не успел выветриться из его головы, а этот фокус со сжиганием денег, который и в прошлом году-то не особо впечатлил снайпера, Альберт Тунг, видимо, проводил на каждом первом занятии с новой группой. Ценность сотни гадаринийских фунтов была отнюдь не символической. Дома Локк мог бы на эти деньги неплохо перекусить в каком-нибудь кафе, например. С точки зрения Никро такая расточительность профессора граничила с идиотизмом.

— Так кто скажет, что я только что сделал? — повторил Тунг.

— Глупость! — весело раздалось с первой парты.

Никро метнул укоризненный взгляд на затылок автора этой реплики. За прошедшую неделю снайпер успел составить первые впечатления о каждом из немногочисленных одногруппников. И этого парня, которого звали Рен Траст, Локк охарактеризовал бы только тремя словами: рыжий, шумный, раздражающий. Плоские шуточки к месту и не к месту и вспыльчивый характер были одними из ярчайших его отличительных черт.

— Вы не первый кто так считает, молодой человек — улыбнулся Тунг в ответ на выкрик Рена. — И, думаю, не последний…

Профессор вновь обвел внимательным взглядом студентов и продолжил.

— Что ж если никто не знает, подскажу. Я только что публично надругался над государственной символикой Гадаринии, изображенной на купюре. По ее законам сжигание денежных знаков — административное правонарушение, выраженное в проявлении неуважения к народу и стране. Наказывается оно крупным штрафом, — Профессор Тунг улыбнулся. — Кто скажет мне, почему я не буду наказан?

Ответом ему вновь была тишина. Группа № 36 не была настроена на диалог с незнакомым преподавателем. Но Альберт Тунг не обращал на это внимание. Он подошел к одной из первых парт и сказал:

— Вот вы, молодой человек. Как вы думаете?

Перед профессором сидел смущенный альбинос, с которым Никро столкнулся в первый же день учебного года. Для Локка стала неожиданностью новость о том, что тот самый незнакомец, так ловко отметеливший двух задиристых наглецов в коридоре общежития, теперь его одногруппник. Очень скоро Никро узнал его имя. Зиг Заннинс. Он оказался очень слабо подготовлен в плане теориетических предметов — всегда молчал, а если кто-то из преподавателей задавал ему вопрос — смущался, краснел и бубнил под нос что-то невнятное или попросту замыкался. Зато на практических занятиях — особенно по рукопашному бою — он становился совершенно другим человеком. Он был активнее всех, громко хохотал, радуясь собственным успехам, и каждую минуту выкрикивал что-то тщеславное и до боли банальное вроде: “Сейчас ты получишь!” или “Да за кого ты меня принимаешь!”.

— П-потому что… никто о вас не расскажет, — промямлил Зиг, уткнувшись в парту.

— Хмм… Спорное утверждение, — Альберт Тунг сложил руки за спиной. — Здесь присутствуют мистер Локк и мистер О’Хейл, чьи патриотические чувства должны быть оскорблены моим поступком. Они вполне могли бы написать на меня жалобу или какое-нибудь заявление.

Никро нахмурился. Лишнее упоминание его фамилии напрягло снайпера, а обращение “мистер” в данном контексте прозвучало хлестким и язвительным оскорблением.

О’Хейла, о котором шла речь, звали Тагирон. Он, также как и Никро, был одним из студентов, фотография которого висела на доске почёта. До сего момента снайпер и не подозревал, что его родина была Гадаринией — страной, откуда в Алькурд Пардес приехал и сам Никро. При общении этот человек оказывал приятное впечатление — вежлив, умен, сдержан, но, подобно Локку, Тагирон всегда держал дистанцию с кем бы то ни было.

О’Хейл мог поддержать любой разговор, и ещё не было ни единого случая, когда бы он не ответил на вопрос преподавателя или не выполнил задания инструктора, каким бы сложным оно не казалось. Однако Тагирон не рисовался, не умничал, не тянул руку и не проявлял инициативу, стараясь отличиться. Давал ответы на вопросы во время теоретических занятий лишь тогда, когда непосредственно ему задавали вопрос.

Этот человек вызывал уважение Никро больше остальных новых одногруппников. От О’Хейла просто веяло уверенностью. В его всегда беспристрастно-вежливых голубых глазах читался металлический холод, а короткие волосы стального цвета, которые обычно были зачесаны назад, ещё больше дополняли образ беспристрастного гения. Тагирон был одним из тех людей, которые никогда не сомневаются в собственных взглядах и решениях. Или, по крайней мере, так казалось со стороны.

На замечание профессора О’Хейл вежливо кивнул и легко улыбнулся, показывая, что оценил шутку.

Зиг тем временем, похоже, совсем растерялся и попытался добавить:

— Но ведь они не станут подавать на вас жалоб…

Профессор Тунг рассмеялся.

— Конечно, не станут, молодой человек. А если бы и стали, то это было бы просто бесполезной тратой бумаги и времени. Ну, хотя бы вы девушка скажите, почему это было бы именно так?

Теперь Альберт Тунг обращался к Полли Смит — невысокой, миловидной девочке. Уроженка Союза Литеранс удивляла звучащей по-западному фамилией. Её лицо, а так же манера разговора казалось снайперу смутно знакомыми, но он никак не мог понять причину. Ранее с Полли Никро не общался точно. Возможно, ее лицо успело примелькаться ему за годы обучения?