День мертвых - [26]

Какое-то время Кэвэна изучал потолок, поглаживая подвернувшийся под руку участок теплого девичьего тела. Потом он заговорил:

– Ну ладно, есть у меня один знакомый, за ним как раз должок. Работает в телекоммуникационной фирме – пусть она останется безымянной. Иногда он проглядывает для меня списки телефонных переговоров. Я могу попросить его, чтобы проверил твоего папу и этого Скелли. Только серьезно, Стата, – никому ни слова, никогда. И если меня кто-то спросит, то я буду все отрицать; скажу, что соврал, чтобы затащить тебя в постель.

– Но ты не врешь.

– В жизни бы не стал.

– Да, и я же не расплачиваюсь сексом за помощь, правда?

– Я так не думаю, нет.

Она заворочалась, перекинула через него ногу и уселась в позе наездницы.

– Тогда не будешь ли ты так любезен оттрахать меня до беспамятства? Хочу забыть обо всей этой хрени и не вспоминать как можно дольше.

Скелли вернулся с пробежки не особенно потный, но весь в пыли. Мардер поинтересовался, всегда ли он бегает с оружием. Скелли ухмыльнулся, стягивая футболку.

– Так ты все-таки порылся в моем барахле, Мардер. Полагаю, ты забрался достаточно глубоко, чтобы понять, что глубже лезть не стоит.

Он снял с пояса нейлоновую борсетку и положил на стол. Послышался глухой лязг пистолета.

– А то что? – спросил Мардер. – Убьешь меня, что ли?

– Нет, а вот другие могут. В сфере безопасности большая конкуренция. Когда здесь говорят об устранении конкурентов, то это не всегда метафора. Не хочу тебя постоянно спасать.

– Да, мне бы тоже не хотелось так тебя утруждать, – сказал Мардер после паузы, но Скелли уже разделся и залез в крошечную душевую кабину. У Мардера не было желания заводить разговор о том, кто кого спас, поскольку им никак не удавалось согласовать свои воспоминания о тех событиях, и он предпочитал избегать этой темы, даже когда Скелли был трезв.

Когда тот вышел из душа, Мардер сказал:

– Кстати, о пистолетах, я тут думал о нашем состязании в Лунной Речке…

– Неужели? С чего бы это?

– Как я уже говорил, в твоей компании развязываются тайные узлы памяти…

– И еще потому, что ты тогда в первый и последний раз меня хоть в чем-то обставил. Я бы тебя догнал на четвертой колоде, если б Усатый все не остановил.

Мардер считал иначе, но промолчал.

Вообще-то, тот день он помнил довольно ясно. Усатым звался лейтенант, под командованием которого находилось подразделение «зеленых беретов» и их союзников-монтаньяров. Свое прозвище он получил за незаурядные усы, которые отрастил для того, как подозревал Мардер, чтобы в барах его не принимали за несовершеннолетнего. Среди солдат он слыл неплохим офицером – насколько офицер может быть неплохим – и приветствовал любые инициативы, способные укрепить боевой дух. Когда ему рассказали о состязании, он распорядился установить два ряда бамбуковых столбиков на расчищенном участке возле деревни. Между столбиками протянули веревки, а на веревках развесили на проволочных крючках по колоде игральных карт. Мардеру и Скелли предстояло из пистолетов прострелить с десяти метров значки мастей на всех числовых картах, а затем головы у всех картинок. Итого, получалось по 244 мишени на колоду. По правилам стрелок не имел права переходить к следующей карте, пока не поразил все значки (или головы) на текущей. Побеждал тот, кто закончит первым; впрочем, Скелли настоял, что для победы нужно оторваться от противника как минимум на четыре карты. Мардер опережал его на две или три на протяжении четырех колод.

Поглазеть на них собралась вся деревня – и солдаты, и местные. Солдаты потягивали пиво «33», хмонги попивали через соломинку свою ужасную рисовую бражку, рнум. По-тропически быстро стемнело – как будто выключили свет, и лейтенант Усатый прервал состязания, объявив победителем Мардера; Скелли стал требовать, чтобы все продолжилось при факелах, но лейтенант заплетающимся языком возразил, что так они очень кстати подсветят все население базы для вьетконговцев, которые и без того уже стекаются на шум стрельбы, надо думать. Другие сержанты хохотали как сумасшедшие, но Скелли им пришлось сгрести в охапку и утащить прочь. Вьетконговцы и в самом деле подтянулись, и по базе некоторое время лупили ракетами, затем состоялась славная небольшая перестрелка, но так обычно и проходили вечера в Лунной Речке.

Мардер думал, что теперь он в полном дерьме и Скелли насядет на него по-настоящему, но ошибся. Если уж на то пошло, сержант вел себя почти дружелюбно, никаких больше воплей и подколок, ну или в разы меньше. Так или иначе, но подготовка завершилась. Теперь рядовым ВВС пришлось отрабатывать свою надбавку за опасные условия, выбираясь на вертолетах в различные области Лаоса и Вьетнама и закапывая в землю ретрансляторы, чтобы в итоге покрыть всю широкую дельту маршрутов снабжения, из которых и состояла Тропа. Длинные антенны ретрансляторов маскировались под лианы при помощи тканевых чехлов, которые солдаты прозвали «свитерами», и без затей развешивались на ближайших деревьях. После этого они заложили несколько «мопсов» непосредственно на Тропе, чтобы оценить, как работает система.

Разобравшись с этим и вернувшись в деревню, техники удостоверились, что их машины функционируют и передают данные и что с «мопсов» поступает сигнал. И действительно, «мопсы» связывались с ретрансляторами, а ретрансляторы – с самолетами в небе. Теперь оставалось только разместить все эти маленькие шары плотной сетью вдоль Тропы Хо Ши Мина по всей ее протяженности – или хотя бы той части, которая приходилась на их район. Это была самая сложная часть задания, и никто из техников не задумывался о ней в период подготовки, но теперь настало время. Мардер был искренне впечатлен сноровкой Скелли и его товарищей-спецназовцев, мастерством вертолетчиков из 21-й спецэскадрильи и огромными усилиями, прилагаемыми для успеха их миссии. ВВС устраивали отвлекающие налеты; в небе постоянно дежурили тяжеловооруженные «спектры»; каждая вылазка сопровождалась шквалом огня, взрывами и треском «миниганов» – таким образом вокруг их рабочих зон создавалась зона отчуждения.