День луны - [41]

— Не нужно, — старался успокоить ее Борисов, — не нужно пугать детей.

— Да-да, конечно, — сказала она, торопливо надевая очки, — извините, извините меня.

Девочка принесла стакан воды, и мать залпом выпила воду, оставив стакан на столе.

— Скажите, пожалуйста, Светлана Владимировна, не появились ли в последнее время у вашего мужа новые друзья? — спросил Борисов.

— Нет, — удивилась она, — он только с Костей Буркаловым очень подружился. Но мы ведь здесь вместе живем, соседи были. — Она так и сказала это в прошедшем времени. Словно исчезновение ее мужа и гибель капитана Буркалова развели две эти семьи по разные стороны баррикад.

— Я не имею в виду — с работы. Может, у него в Москве появились какие-то новые друзья, знакомые? — уточнял Борисов.

— Нет, — покачала головой женщина, — может, и были, но я не знаю. Он ведь никогда мне про свою службу не рассказывал. Отшучивался все, говорил: нельзя, мол, рассказывать, государственная тайна. Нет, никого из его друзей я не знала.

— Вы не замечали ничего необычного за последние несколько дней? — настаивал Борисов. — Извините, что я спрашиваю. Но, может, кто-то звонил к вам домой или приходил?

Может, ему угрожали или он был чем-то расстроен?

— Никто не звонил и не приходил. Просто настроение в последние дни у него было не особенно хорошее. Не знаю, что на меня нашло, но мы все время спорили. Я ведь не хотела из Воронежа уезжать. И здесь несколько месяцев без работы была, пока не взяли в начальные классы. А я ведь преподаватель истории, могу так и квалификацию свою потерять. Впрочем, какое это сейчас имеет значение!

— Для нас имеет значение все, — возразил Борисов. — Попытайтесь вспомнить, как именно сегодня утром он уходил на работу.

— А я этого не знаю, — улыбнулась сквозь слезы женщина, — он еще вчера с вечера со мной попрощался. Уехал сегодня утром на работу в пять часов. Мы все еще спали. Он обычно сам готовил себе завтрак и уезжал. Сегодня ведь воскресенье, дочке в школу не надо. Да и у меня выходной. Поэтому его никто и не провожал.

— Ясно, — поднялся Борисов. Он понял, что ничего больше узнать не удастся. — Извините за беспокойство, Светлана Владимировна.

Он уже выходил из квартиры, когда она робко дотронулась до его плеча.

— Извините. Как вы думаете, он… он… еще живой? — Она нервничала, кусая губы от волнения. В этот момент к ней подбежал маленький Славик со своим паровозиком. Борисов, увидев ребенка, наклонился к нему.

— А паровозик твой все равно нужно починить, — сказал он на прощание и, уже обращаясь к несчастной женщине, добавил: — Не могу сказать ничего определенного, но думаю, что живой.

— Он их предал? — задала тогда второй вопрос супруга Сизова, уже более твердым и решительным голосом. Борисов вздохнул. Потом неожиданно спросил:

— Сколько лет вы женаты, Светлана Владимировна?

— Одиннадцать, — не поняла, почему он спрашивает, женщина.

— За столько лет вы наверняка узнали его лучше меня. Как вы думаете, он мог предать своих товарищей? — И, не дожидаясь ответа на свой вопрос, он повернулся и начал спускаться по лестнице. И тогда сверху раздался ее громкий голос.

— Нет! — кричала она. — Вы слышите меня? Нет!

Борисов вышел во двор, прошел к своему автомобилю. Там его уже ждал Кругов.

— Просили вам передать, — сказал он, — одного раненого террориста нашли в больнице.

Его привезли туда собственные товарищи. А нам приказано срочно приехать в министерство и доложить обо всем генералу Лодынину. Террористы уже выдвинули свои условия.

— Не дадут спокойно работать, — разочарованно сказал Борисов, — заедем сначала в больницу, а уже потом отправимся еще раз на ковер.

Москва. 12 часов 45 минут

Они подъехали к этому дому несколько минут назад. Все было спокойно. Но Седой, остановивший автомобиль в пятидесяти метрах от дома, спокойно курил, словно проверяя еще раз свои собственные нервы и состояние своих предполагаемых наблюдателей. Даже сидевшая рядом Карина, нервно посмотрев на него несколько раз, наконец не выдержала и, достав собственные сигареты, прикурила, щелкнув своей зажигалкой.

— Ты можешь свести с ума кого угодно, — нервно сказала она. — Зачем ты здесь остановился?

— Проверяю, — спокойно ответил он, — если в доме засада, мы бы это давно заметили.

— Ты не доверяешь Косте? Там ведь и твой Леший.

— Я же тебе говорил, — сказал он, не глядя на нее, — в нашем деле нельзя никому доверять. Это единственное правило, при котором можно остаться в живых. Никогда и никому не доверять.

Она выбросила свою сигарету в окно.

— Иногда я так тебя ненавижу! Так и хочется разбить твою наглую физиономию!

— Да? — На этот раз он повернул голову к ней. — Тогда почему ты помешала Лосю выстрелить в меня?

— Это разные вещи, — хладнокровно парировала Карина, — я ведь не говорила, что получу удовольствие от твоей смерти. Я говорила, что получу удовольствие от твоего убийства. А это разные вещи.

— Действительно, разные. — Он докурил свою сигарету и потянулся к ключу. Автомобиль въехал во двор старинного обшарпанного дома, очевидно, некогда служившего складом и конторой для одного из московских купцов, чье имя затерялось в потоке истории. Дом был двухэтажный, просторный. Как самое важное преимущество — имел несколько дверей, выходящих в разные стороны. И высокий каменный забор вокруг дома, не позволявший любопытным видеть, что именно делается во дворе.