День Литературы, 2011 № 05 (177) - [20]

Устав и другие учредительные документы творческих союзов и иных творческих объединений, созданных до вступления в силу настоящего Федерального закона, подлежат приведению в соответствие с настоящим Федеральным законом на ближайшем после дня вступления в силу настоящего Федерального закона съезде или ином заседании полномочного руководящего органа творческого союза и иного творческого объединения.

Статья 21. О вступлении в силу настоящего Федерального закона

1. Настоящий Федеральный закон вступает в силу со дня его официального опубликования.

2. Положения настоящего Федерального закона, улучшающие положение творческих деятелей, распространяются на правоотношения, возникшие до вступления в силу настоящего Федерального закона.

3. Фонды творческой деятельности, не соответствующие требованиям части 1 статьи 9 настоящего Федерального закона, не могут являться правопреемниками творческих фондов (Литературного фонда СССР, Музыкального фонда СССР, Художественного фонда СССР, Кинематографического фонда СССР), действовавших до 1 января 1992 года.

4. Настоящий Федеральный закон не распространяется на порядок создания и деятельности государственных академий в сфере искусства.

Президент Российской Федерации

Исраэль ШАМИР НЕ ДЛЯ ДЕТЕЙ...

Вероника Кунгурцева. Похождения Вани Житного, или Волшебный Мел. 481 стр. ОГИ, Москва, 2007.

Вероника Кунгурцева. Ведогони, или Новые Похождения Вани Житного. 414 стр. ОГИ, Москва, 2009

Хитрую уловку придумала судьба-злодейка с Вероникой Кунгурцевой – её фантастические повести попали в разряд детских книг. Там они и сгинули, или почти что сгинули – мало кто заметил их появление. Только неугомонный Лев Данилкин помянул её и пожелал получить "Национального бестселлера", чего она и впрямь заслуживает.

Герои Кунгурцевой – найдёныш Ваня, деревенская ведьма-знахарка, лешаки и домовые – так и просятся в жанр детский, сказочный. Но трилогия про Ваню Житного (пока вышли две книги, и третья, "Дроздово поле", на выходе) – это не для детей, хотя главный герой – ребёнок. С тем же успехом можно было отнести в разряд детской литературы "Мифогенную любовь каст", или "Цветочный крест" Елены Колядиной.

Как у Пепперштейна, нечисть Кунгурцевой патриотична и защищает Русь от фашистского нашествия. Сходство с Колядиной – в замечательном пласте русской региональной речи, в заклинаниях и ворожбе. Тут Кунгурцева близка и Дмитрию Быкову, у которого в его "ЖД" есть слой старинных автохтонных загадок и поговорок. Но совсем своя – её пьянящая смесь исторических событий и сказочных мотивов.

В первой, более удачной повести Кунгурцевой лешие и водяные сражаются с немецкими фашистами, русалка выходит замуж за подбитого немецкого аса и с ним эмигрирует на реку Шпрее, народные заклинания отводят пули при осаде Белого дома, домовой живёт на Казанском вокзале и провожает поезда, огромный петух несёт Ивашку через моря, через леса, и приземляется на Красной площади. Её можно читать как апдейт русских народных верований – что происходило с героями русского фольклора в Лихие Девяностые.

Вторая повесть чем-то напоминает русско-японский мультфильм-аниме "Первый отряд". В ней наряду с одиннадцатилетним Ваней Житным появляется и четырнадцатилетняя Степанида. Она утверждает, что её послал ФСБ, чтобы во главе отряда ребят освободить русских пленников из чеченского плена. Поход Степаниды и Вани ведёт через странные миры, где многоглавые змеи сражаются с вилами – крылатыми богатырками. С ними идёт маленький леший, говорящая кукла, странное растение – очень необычный набор героев.

Действие её повестей происходит в девяностые годы, и признаки тех времён сохранены Кунгурцевой. В деревнях живут русские беженцы с Северного Кавказа, на тротуарах напёрсточники облапошивают лохов, в клубах идут конкурсы красавиц, попахивающие борделем, городские власти сносят дома и пилят бабло, – и посреди этого унылого пейзажа живёт себе в селе старая ведунья, и при ней – козёл, которому жизнь не в жизнь без "Беломора". Она берёт себе найдёныша – мальчика Ваню, которого оставила мать на вокзальной скамейке. Ваня вырос в больнице – даже не в детском доме, и добрая старуха его отмывает и откармливает. Она же учит его заговорам и мелкому колдовству, а потом посылает искать волшебный мел, который спас бы их дом от бульдозеров застройщиков. Так в ключе фантастического реализма сливаются вместе фантастика волшебства и реализм вчерашних будней.

Одно из самых сильных мест первой повести – встреча героя с призраками абортированных детей. "Мы бы за один только день человечьей жизни все отдали! Безрукими, безногими готовы жить… Безмозглыми, у которых слюна течёт, – готовы. В тюрьме, в одиночной камере – это ж мечта сидеть-жить!" – кричит призрак несчастного ребёнка, которому так и не дали родиться злобная повитуха и преступница-мать.

Это редкий в современной литературе и художественно убедительный призыв против абортов, который может повлиять на молодое поколение русских мам – ведь в России по-прежнему больше всех абортов.