День Литературы, 2008 № 07 (143) - [19]

Пошло к осени. Мне приходилось перекапывать освбодившиеся грядки, и каждый раз я приглашал кур. Они набрасывались на бедных дождевых червяков, поглощая их десятками за день. Наверное, они обеднили нашу почву, но … в стране разворачивался БЕСПРЕДЕЛ. Зерно и крупы, которые зимой мы накупили за копейки, стали стоить сначала рубли, потом десятки, потом сотни… а запасы подходили к концу. Получаемые яички не оправдывали затрат. К тому же число яичек опять стало меньше расчётного. Мы стали наблюдать и "засекли" курицу, не посещающую гнездо. Она весной переболела, оправилась, но гребешок остался недоразвитым. Такой лишний рот нам был не нужен и мы после долгих споров решили её … . Но кто и как? Соседей просить стыдно. Значит, надо мне. Я взял лопату и стал копать. И вскоре эта курица прибежала. Я кинул ей червя, сделал глубокий вдох, почувствовал, что будет нечто страшное, но взял себя в руки. И когда курица потянула голову к червю, ударил её лопатой поперёк шеи. Удар получился точный и неслабый, но лопата придавила куриную шею к земле, а земля была очень мягкой. Верхняя часть шеи была перерублена, лопата остановилась в позвоночнике, а нижняя — гортань — осталась целой. Душераздирающий, почти человеческий предсмертный крик потряс всё вокруг, а голова только дёрнулась и не смогла подняться. Преодолевая тошноту, я ударил второй раз. Голова отвалилась, а курица побежала и бежала довольно долго, пока не рухнула. Я сидел на земле, совсем чеканутый и понял, что никого и никогда убивать не буду. А это значит, что наших зверей надо продавать.

Козочки наши с курами жили вполне дружно, только во время еды их приходилось разводить, но когда они подросли, площадки им стало маловато. Надо было выводить пасти. А чтобы время использовать с большей пользой, я приспособился так: сажаю их в тачку, на плечо — косу и быстро, чтоб не выскочили, иду в лес. Там их выпускаю, и они сами за мной, как собачки — побаиваются одни. Я выбираю лужайку с хорошей травой, кошу, набиваю тачку с верхом, а козочки делают своё дело — поглощают кустарники. Кстати, дело полезное — прореживают лес от мелколесья. Потом мы идём домой, обычно без всякого принуждения, а люди заглядываются: какая дружная компания!

Выросли они, налились красотой и здоровьем за лето — загляденье. Но вот Ночка, она постарше, стала упрямиться, не хочет в тачку влезать. Даже, когда уже сидит в тачке, в определённом месте выскакивает, делает круги и поглядывает в одну сторону. В ту самую, где живёт молодой козёл Мальчик. В прошлом году он бегал по улицам очаровательным белым козлёнком, и обязательно его съели бы алкоголики, как съели всех собак, если бы хозяин его был не из тех, с кем надо дружить, а не ссориться.

Итак, дело ясное. По книжке им ещё рановато интересоваться такими вопросами, но, видно, хорошее питание и здоровый образ жизни — акселерация. Соседи подтверждают: пора.

Этот Мальчик ворвался к нам сам, едва мы растворили калитку. Если удастся нарисовать его портрет без запаха — это будет кинозвезда. Но мы видим его воочию, придётся терпеть. Страсти его бурлили полноводной рекой, а наши девочки… Вдруг я увидел, что они стесняются меня. Пугливо отбегают от козлика и все косятся в мою сторону. Тогда я зашёл за дальний забор и увидел любовное игрище без всяких сковывающих рефлексов. Всё как у людей!

Теперь мои козочки приобрели статус "покрытых". Стало ясно, что зимой нам с таким хозяйством не управиться. Значит, надо продавать. Продали их довольно легко и только после этого узнали, как вся деревня на них заглядывалась. Новые хозяева (их купили разные люди) отвели их в тёмные, тесные хлева, выпускать, гулять с ними было некогда, и обе они с тоски заболели, но всё-таки выжили и на следующий год оклемались. Сейчас они ходят солидными дамами. На меня не обращают внимания, но Ночка как-то заходила к нам в гости, всё вспомнила и даже не захотела уходить. А за ней плёлся очаровательный козлёнок.

Я счастлив, что посвятил два года такому близкому знакомству с нашими меньшими братьями. Убедился, что мы все из одной семьи. Но потом я не меньше радовался, что вовремя от них избавился: всё-таки каждый должен делать своё дело. Думаю, что наша больная страна в конце концов придёт к простой истине: основа здоровой страны — здоровое крестьянство. Не кибернетика и астрология нас спасут, а крестьяне, умеющие выращивать хлеб, скот, лес.

***

Раньше я входил в лес, как на стадион — для удовольствия и активного отдыха, теперь — как взрослый сын входит в родительский дом: всё родное, до боли знакомое. Правда, там — новая занавесочка, там — скатерть, но из-под них выглядывает щемящее душу старение — трещины, перекосы, подтёки. Сейчас я вхожу в лес и вижу просеки, просеки. И всюду следы тракторов и машин. Ещё недавно можно было войти в наш подмосковный лес от нашего посёлка и идти на восток, минуя Муром, Владимир, до Волги, а перепрыгнув Волгу — до Урала, а там незаметно перейти в Великую Сибирскую тайгу. Идти только лесом. Сейчас — чем дальше в лес, тем больше просек, а там, глядишь, растут какие-то таинственные объекты за колючей проволокой, там — дачный посёлок, а там — и целый город. Лес выеден изнутри. Но главный его губитель это — те самые молодые симпатичные мужики из местных, которые вовремя успели пристроиться к лесничеству и леспромхозу, получили в городе красивые дипломы, и лесоохранные грамоты и взялись охранять лес, как козёл охраняет огород. Эти ребята очень грамотные, они всё знают и про экологию и про политику. Но решает спрос, а он огромен и растёт. Растёт и круг людей, наживающихся на рубке леса. Всё в полном соответствии с монетаристской теорией.