День Литературы, 2008 № 06 (142) - [21]

В сорок пятом

Сапожнику трудно жилось:

Много в доме голодных

И мало работы —

Рваный детский сандалик

Зашить наискось

Да подклеить разбитые

Женские боты.

А мужское

Чинил он бесплатно,

"За так",

Если редкий клиент

На верстак его старый

Ставил пахнущий порохом

Грубый башмак

Иль кирзовый сапог,

Не имеющий пары.

Что это? Да ведь это же в коротком стихотворении — целая повесть, человеческая судьба! Я бы назвал эти стихи народными (есть же народные песни!). Их как будто никто отдельный не сочинял, а сочинил Народ. Такое же стихотворение "Грешевка", приведённое выше.

Разумеется, в творчестве Анатолия Аврутина есть и промахи, и спорные строчки — у кого их нет?! Но в целом мы встречаемся с явлением подлинной поэзии, которая способна пробуждать, удивлять читателя и быть школой для поэтов, чьё творчество ещё только на пути к совершенству.

Анатолию Аврутину многое дано. У него есть мама, отец, два сына и понимающая жена, кстати, тоже инженер-железнодорожник. И ещё — добрая и строгая родина — Беларусь. И соглашаешься с каждым словом поэта, когда он говорит:

Эта мудрость веками завещана

И правдива который уж век:

"Посмотрите, какая с ним женщина,

И поймёте, какой человек…"

Суть одна. В нас ничто не меняется,

Только взгляд из-под сумрачных век.

Посмотрите, кому поклоняется,

И поймёте, какой человек.

А когда все дороженьки пройдены,

Всё что мог сотворил и изрек,

Посмотрите, что сделал для Родины,

И поймёте, какой человек.

В последние годы в Санкт-Петербурге и Минске опубликованы 6 поэтических сборников Анатолия Аврутина. В их числе, в серии "Золотое перо", вышла книга избранных произведений поэта "Наедине с молчанием".

А совсем недавно минское издательство "Четыре четверти" выпустило книгу о поэте "Анатолий Аврутин: судьба и творчество", в которую вошли статьи известных писателей и ученых-филологов России и Беларуси.

3-го июля Анатолию Юрьевичу Аврутину исполняется 60 лет. Я вместе с многочисленными читателями "Дня литературы" поздравляю талантливого поэта с этим большим событием и вслед за ним говорю:

Я в прозренья миг ужасный

Ничего не смею сметь.

Надо мною нынче властны

Только женщина и смерть.

ПАМЯТИ ПАМЯТИ АНАТОЛИЯ КАЛИНИНА

No: 06(140)

Двенадцатого июня скончался давний автор наших газет "Завтра" и "День литературы" замечательный донской писатель Анатолий Калинин.

Писатель умер на 92-м году жизни после тяжелой и продолжительной болезни в своём доме на хуторе Пухляковский Усть-Донецкого района Ростовской области.

Анатолий Калинин — друг и ученик великого Михаила Шолохова. Писатель прошёл всю Великую Отечественную войну фронтовым собкором "Комсомольской правды", в которой и проработал до самой глубокой старости. Он автор таких известных романов, как "Цыган", "Эхо войны", "Возврата нет", "Гремите, колокола!".

Писатель прославился прежде всего своим романом "Цыган". Экранизация калининского "Цыгана" сделала персонажа его романа — цыгана Будулая — известным всей стране. Анатолия Калинина на Дону называли последним представителем "донской литературной роты", в которую входил и его друг Михаил Шолохов.

Он умер после четвёртого за последние несколько лет инфаркта.

Последние годы писатель был практически прикован к постели, но всё равно старался вести активный образ жизни. Принимал гостей, отвечал на письма, вёл литературную полемику с оппонентами-шолоховедами по поводу авторства "Тихого Дона".

Анатолия Калинина похоронили на своей усадьбе рядом с могилой внучки.

Вечная ему память!

Редакции газет "Завтра" и "День литературы"

Алексей ТАТАРИНОВ ДИАЛОГ С ДОСТОЕВСКИМ

1.Кожинов В.В. Роман — эпос нового времени // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры. М., 1964.

2.Селезнёв Ю.И. В мире Достоевского. М., 1980.

Нас интересует заочный диалог Вадима Кожинова и Юрия Селезнёва, для которых Достоевский был личностным выражением русской идеи, одним из главных создателей её художественного пространства. Будем опираться на работу Кожинова "Роман — эпос нового времени", написанную в начале 60-х годов, и на книгу Селезнёва "В мире Достоевского", законченную на рубеже 70-х — 80-х годов. И Кожинов, и Селезнёв выступают здесь как теоретики, которые твёрдо знают, что роман — не только господствующий жанр нового времени, но и совершенная форма нерационального познания жизни. Оба понимают, что романы Достоевского — нечто большее, чем литература. Они — область свободного сознания, достигающего религиозной высоты. "Его роман — это как бы и роман, а вместе с тем ещё и нечто такое, что не укладывается в понятие чисто литературного жанра", — считает Юрий Селезнёв. Литературоведческая речь становится личным исповеданием, явлением персонального "символа веры", который нельзя не заметить.

Обратимся к следующим проблемам: незавершённость романной формы и её апокалиптический характер; преодоление власти Ветхого Завета в романах Достоевского; открытость, амбивалентность и нравственное отношение к ним; аналитическая позиция как явление личного исповедания, осознанного духовного выбора. Если для Вадима Кожинова роман — эпос нового времени, то в книге Юрия Селезнёва звучит несколько иная мысль: роман — Апокалипсис нового времени. Апокалиптичность Юрий Селезнёв рассматривает как важнейшую черту христианства, которая показывает устремлённость нашей религии к бескомпромиссной борьбе со злом, к полному и бесповоротному решению проблемы судьбы человека: "Писать, мыслить — для Достоевского значит мыслить не столько о конкретном сегодня, сколько о том, как в это сегодня вошло прошлое, чем это сегодня грозит будущему". Рассуждая о "Преступлении и наказании", автор указывает на традицию слова-посредника, когда личность ("пророк", "избранник") открывает всему миру — "волю богов". "Генетически такой тип творческого сознания можно проследить через русло, так или иначе связанное с традициями Корана, Евангелия, Апокалипсиса, Авесты, Упанишад и Ригведы, то есть с традицией жанра пророчеств и откровений", — пишет Селезнёв.