День Литературы, 2007 № 09 (133) - [11]

Несмотря на появление множества научных работ, посвящённых творчеству Пастернака, проблема "Пастернак и масонство" (или более широко: "Пастернак и оккультизм") до сих пор не ставилась. Не рассматривался ни вопрос об отношении Пастернака к политическому масонству, ни вопрос о масонской символике и обрядах в творчестве Пастернака. Поскольку заявленная тема предполагает постановку общей проблемы, выскажем несколько предварительных соображений.

То, что отношением Пастернака к масонству и масонской символикой в его творчестве не интересовались, связано, вероятно, со стремлением исследователей избегать прочтений Пастернака в том политически-спекулятивном контексте, в котором часто рассматривается и трактуется масонство в России в десятилетия до и после 1917 года. Кроме того, читатели и литературоведы не находят ни биографических, ни творческих зацепок, позволяющих связать Пастернака с масонством. Поэтому стоит, вероятно, задаться вопросом, есть ли эти зацепки, а если есть, то почему на них не обращают внимания.

Наконец, не только в своем главном произведении – романе "Доктор Живаго", но и предшествовавших работах писатель избегал объективирования конфессиональных и оккультных тем. Как творческую личность Пастернака привлекало масонство мистическое и нравственно-этическое. Но как человека, на жизнь которого пришлось несколько исторических эпох, его не могло не интересовать и масонство политическое. Можно назвать некоторых значительных людей из советской партийно-идеологической верхушки, с которыми в той или иной степени контактировал Пастернак, к которым он обращался по разным вопросам, от помощи в оформлении виз за границу – до вопросов, связанных с публикацией его произведений. Это Луначарский, Горький, Троцкий, Радек, Бухарин, Пятаков. Все они, во всяком случае до революции, были масонами.

Интерес Пастернака к Сталину тоже, вероятно, во многом находился в контексте внимания к политическому масонству, судьба которого при советской власти – отдельный вопрос исторической науки, который должен решаться отнюдь не так, как это делает, например, В.И. Курбатов. Он считает, что "50% масонов Ленин ликвидировал в первые годы после революции, часть была отпущена на Запад, а остальные были прикончены Сталиным в процессах".

Если говорить о позднем творчестве Пастернака, то его обращение к масонству как культурному коду было обусловлено тем, что оно, как и, в частности, волшебная сказка, содержит цикл инициационных испытаний, обладает высоким потенциалом мимикрии в среде других кодов и высокой абсорбирующей способностью по отношению к ним, объединяет разные религиозные доктрины. Масонство как система аллегорических ритуалов отвечало потребности Пастернака показать в "Докторе Живаго" (далее – ДЖ) собирательного "героя нашего времени", тяготеющего к религиозному и культурному универсализму в противовес профанной таинственности советского порядка.

В качестве устоявшейся и строгой системы символов масонство представало "третьим путём" – продуктивной альтернативой символизму Серебряного века, с одной стороны, и противостоявшему символизму-футуризму, с другой. Оно было системой символов, актуализированных благодаря расцветшему и подвергшемуся инфляции символизму Серебряного века. Масонство было и футуристической эсхатологией, решающей проблемы будущего радикальнее футуризма. Пастернаку могла импонировать организация альтернативного символизму и футуризму акмеистского "Цеха Поэтов", устроенного наподобие ложи. На фоне стремления Пастернака к максимальной смысловой насыщенности текста весьма важным для него было то, что в масонстве решающее значение имеют не символы, а глубокие смыслы, которые за ними стоят, скрытые значения вещей и явлений.

Универсальность и таинственность – вот главные качества масонства, позволявшие воспринимать его как средство духовного выживания, роста, передачи вдохновения, откровения и пророческих видений, и как путь, недоступный профанному вмешательству извне. И хотя Пастернак часто буквализирует, "материализует" масонский символизм так же, как и символизм литературный, масонские символы в романе остаются вполне адекватными тому определению, которое дал в своей книге "Дух масонства" Ф.Бейли.

Масонская символика могла быть важна Пастернаку и своей способностью сохранять и восстанавливать историческую память, которая стремительно утрачивалась в советское время, а также знания "о Боге и Его методах и заветах, действующих во Вселенной" (Бейли). Если говорить о ДЖ, то следует отметить, что использование Пастернаком масонской символики и обращение с нею в романе весьма напоминают алхимический поиск квинтэссенции, "которую можно добыть благодаря последовательным дистилляциям символа, то есть благодаря операциям, предусматривающим его декомпозицию, анализ и восстановление" (М.Морамарко).

Анализируя эту символику в ДЖ, исследователь должен проходить тот же "путь за пядью пядь", прослеживая, как из подвергшихся "материализации" старых, девальвированных символов порождается новый тайный символизм романа.