День Литературы, 2005 № 07 (107) - [36]

К вертикальному положению нужно привыкнуть. Чтобы не потерять равновесия, он опирался на ледоруб, воткнув штык в шероховатый лед. В голове по-прежнему пустота. Он ни о чем не думал уже давно: успел выбраться из снега, дойти, утопая по пояс, к скалистым отрогам ребра, вскарабкаться вверх. Теперь он стоял наверху, откуда видел оба кулуара... Произошла катастрофа, он понимал, однако все изменилось столь радикально, что его разум и чувства были не в состоянии постичь происшедшее... Долго, словно всю жизнь, через все эти горы, потоки, хребты они поднимались сюда. И вдруг — никого!.. Их больше нет, он один... Как это "нет"?.. Он видит их гораздо яснее всего, что вокруг: каждое движение, жест, выражение лиц... вот разбивают палатку, спорят, каким кулуаром идти... И где это все?.. Снег, пустота... Нельзя, невозможно понять... Хоть бы отчаяние, паника, страх, но он не испытывал ничего — тишина, белый снег... И сколько пространства!.. До горизонта — цепи туманных хребтов, безмолвие, синева... Другой кулуар?.. Чистый нетронутый снег до вершины ребра... всюду, везде — белизна... Они безусловно погибли, и только если... но что "только если" не получалось представить, вообразить... Но отбросить пустые слова он не желал: пусть непонятно какой, шанс всё же есть...

Идти пока рано: снег и трость то терялись в сгущавшейся темноте, то возникали вновь. Приступ не проходил — утихал и начинался опять. Сегодня из дому не стоило выходить... Другой кулуар исчез: на его месте — снежный склон, искрящийся и неподвижный. Ни в тот момент, ни позже, он так и не понял, что же произошло. Они где-то были, только не здесь, не под снегом внизу... Через год или два поднимались сюда, ничего не нашли. Лавина накрыла лагерь и всех, кто там был, — вроде бы очевидно, и все-таки это абсурд, полнейший абсурд... С этим происшествием что-то не так, и всегда было не так… Как будто оно все еще длится… даже сейчас, через десятки лет…

Сколько он стоял на вершине ребра, неизвестно, но, по-видимому, долго. Пора было идти. Вниз, вниз и вниз... Придут их искать — обычная формальность: там, где была палатка, и рядом, и выше — слишком глубокий снег, нечего и думать раскопать... к тому же опасность новых лавин... поиски невозможны, исключены... Все пройдет, успокоится, наладится жизнь... Какая жизнь?.. На миг он вдруг увидел, нет, вспомнил ее целиком. Мелькнули камин и бокалы вина, открытое в осень окно, их следы на песке, безумный закат и безумная грусть, затем дом у озера, февральское солнце и иногда легкая метель... Он все это знал! — это будет... потом вдруг пройдет... и станет фантазией, грезой, такой, как сейчас... Он снова окажется здесь... и отправится дальше совершенно иным, пока непонятным путем... Снизу, с долин, подул ветер, почудился запах травы и альпийских лугов, и в тот же миг — тоска по непрожитой жизни, неудержимый порыв неизвестно куда... Растерянно огляделся по сторонам. Безмолвные горы, застывшие где-то внизу ледники, далекие хребты в мареве синевы. Он был беззащитен, понятен, открыт этим пространствам бескрайних вершин. Его глубочайшие тайные чувства — для них просто тень на снегу, изломы скалы, извивное русло ручья...

Белые пики, хребты, ледники казались значительно ниже той высоты, где он стоял. По скалам и снежному взлету он перевел взгляд наверх: спокойствие и тишина, белый снег, синева... и высота... немыслимая высота... Туда, только туда он и пойдет!.. Зачем ему жизнь там внизу, зачем эти книги, зачем это озеро, дом... потом все умрут... и эти прогулки зимой... все быстро пройдет, в один краткий миг... Отчаянный, резкий протест: вниз, только вниз!.. Не отводя взгляд от снежного взлета, он выдернул ледоруб, сделал шаг... еще и еще... он улыбался… он был уверен, что движется вверх...

Пять-шесть шагов, потом — боль в груди, трудно дышать. Остановиться и опереться на трость. Главное не потерять сознания и не упасть... Метель прекратилась и даже как будто блеснуло солнце. Снег заискрился и засверкал. Дом наверху видно отчетливо. Недалеко. Можно дойти...

Как он преодолел кулуар, непонятно, однако уже начался снежный взлет. Трудно дышать и нет сил... но можно дойти... Невыносимая яркость слепила глаза даже сквозь солнцезащитные очки. Что-то темнело на самом верху, блеск снега мешал разглядеть, видимо, камень, выступ скалы... Вершина, последняя высота... Еще часа два... Вот только зачем ему надо туда?!.. Безумие, бред, он не сможет вернуться назад!.. Вопрос провоцировал панический страх, которого он старался не замечать — пик рядом... По опыту штурма прежних вершин он знал: на самом верху все изменится — появятся силы, новые мысли, произойдет что-то непредсказуемое, однако сейчас, поднимаясь по склону, в это поверить не мог. Но против сомнений и здравого смысла, против всего — высота, самый пик… Дальше лежал свежий снег, и он утопал по колено. Быстрее, чем шаг-передышка, не получалось идти. И все же он продвигался вверх...

Последний подъем, чуть круче… жаль, что сбился с пути. Шаг по колено в снегу, передышка... Дом близко — на снежном пригорке он ясно видел ступени, порог, приоткрытую дверь... Дошел или нет он тогда до вершины?.. Должен был, должен будет дойти... Ветер на самом верху и вместе с тем тишина... Он все-таки прожил всю жизнь до конца... и что же?.. Та же вершина, та же проблема, непреодоленная высота... Он возвращается вновь... неизвестно куда... Все остальное — сон...