День Литературы, 2005 № 06 (106) - [35]

что выходит на восток.

ДИТЮ ОНЛАЙНОВОМУ

С.

1.

Из рук твоих, что ни дай мне,

любую цикуту приму —

все пальчики на прощанье

целую по одному.

Качается слёзное марево,

раздваиваются пути...

Целую и приговариваю

ту блажь, что слыхал, поди,

от мамы, что ждёт тебя где-то,

той мамы, что родила:

"...этому... этому... этому...

а этому не дала —

он дров не носил..." — и сбилась,

и не могу продолжать:

ну что за несправедливость —

мизинчика обижать!..

Какой же ты взрослый, дитя моё,

как взгляд твой прям и горяч.

"Мама, глупая мама...

мелкая, ну не плачь!"

2.

Не тебе, а Ему благодарна —

Он задумал тебя на земле.

Я тобой была не одарена,

А вчера нашла на столе,

Убирая детскую комнату,

Гематитовый грустный пустяк —

Твоего колечка обломок...

Да зачем он мне? Просто так.

Как всё нежно, как всё непрочно,

Мой детёныш, успевший понять,

Как легко расколется всё, что

Замыкает тебя на меня.

Но когда ты порвёшь Его невод,

То — последний, нездешний мой дар —

Ты очнёшься в ликующем небе,

Я Его умолю, как Уар.

А когда разноцветная вечность

Повернётся другой стороной,

В ней воскреснет и это колечко

На мизинце, целованном мной.

3.*

Расплетая словесные вирши,

Не ища идеальных картин,

Как живём мы с тобой, чем мы дышим

И в какое мы небо летим?

Так взлетает подброшенный камень

Сам не думая, вверх или вниз,

Балансируя ловко руками,

Так ступают на скользкий карниз —

И по краю, и дальше — по взгляду,

Забывая о том, что внизу...

Ну иди же смелее, не падай —

Я тебя удержу на весу! —

Осторожно, не глядя под ноги,

Осязая упругой стопой

Натяженье любви и тревоги,

Нежной власти моей над тобой.

И всё выше, всё легче, всё круче —

Меж лопатками зябкая дрожь —

По дождинкам, по бликам, по тучам —

Полминуты ещё — и поймешь:

В пустоте между бездной и бездной,

Подставляя лицо вышине —

Отвернусь ли, уйду ли, исчезну —

Ты паришь — не нуждаясь во мне.

К МУЗЕ

учившая в донце стакана

провидеть иные миры,

не трогай моих тараканов,

они не из этой игры,

оставь мои глюки в покое,

не суйся в чужие дела —

ты вся существо нелюдское,

немое исчадье стекла,

и мир твой — микрон амальгамы,

плева, шелуха, чешуя.

так что же ты смотришь упрямо

на то, чему ты не судья?

уткнулась бы в пыльную книгу

на птичьем своём языке —

читать про блаженное иго

про дудочку в легкой руке,

про узкие хрупкие плечи,

про свет хризолитовых глаз.

а мне — немудрёные речи,

и скудный словарный запас,

и злая надежда и жажда

когда-то тебе рассказать

такое, что, вздрогнув, однажды

впервые потупишь глаза,

и я — от молчанья до жеста,

от пят до изгиба бровей —

прощу твоё несовершенство

и дыры в подкладке твоей.

-----------

*в соавторстве с С.Колесниковым.

СУМЕРКИ ЛИТЕРАТУРЫ. Краткий обзор

Не всегда у современного человека появляется возможность прочесть несколько романов за краткое время, одну неделю, например. Но если уж эта возможность представляется, если мы, допустим, отправились в отпуск, или сидим на даче, или нам нездоровится, то впечатление остается какое-то безрадостное. И дело вовсе не в том, что талантливых авторов в России сейчас нет, просто, как видно, издают не тех. Рецензии по определению должны быть положительными, иначе зачем ты читал эту книгу и убиваешь время на заметки, но ведь можно и отказаться от этого правила, никто нам не запрещает. Может быть, это спасет кого-то от лишней траты денег и времени. Итак, вот несколько не самых удачных произведений последних лет.

А.Етоев. Человек из паутины. М., 2004.

Невнятны сны человеческие. Разгадать их способен лишь опытный сновидец, да и есть ли у нас вообще такое право — разгадывать сны? Если вам как-нибудь привидится жалкий полутруп, бывший некогда высоким и большим человеком с белой кожей, обвитый скользкими нитями инфернальной паутины, изогнутый в нечеловеческих муках и некой необъяснимой силой подбрасываемый мощными толчками к невидимому потолку, вы уже не вспомните про художественную литературу. Вас просто пригласили посмотреть на печальную участь узников инферно. Роман г-на Етоева конечно не будет пугать вас подобными небылицами. Кажется, вся эта мутная волна нового мистического триллера удачно вписывается в формат. Самый откровенный образчик жанра — небезызвестный Лукьяненко, неудачливый ученик талантливого фантаста Владислава Крапивина. Его (Лукьяненка) неудобочитаемые и тем паче неудобосмотримые "Дозоры" так приглянулись российскому обывателю, что уж не в пример Етоеву заслуживают право на титул нац. бестселлера. Впрочем автор, кажется, не лишен воображения, и его познания в шаманских практиках сибирских народов будут любопытны интересующемуся читателю. Повествование, к сожалению, весьма скомкано ближе к финалу и, более того, приобретает явно пародийные черты. Автор безусловно видит свой текст скорее в качестве сценария будущего боевика, чем как серьезное "литературное произведение". Не может не вызвать сочувствия постоянная оглядка Етоева на умозрительных конкурентов-графоманов (рекомых Гандоновых). Видно тяжелая творческая судьба долго не давала в полной мере проявиться авторскому таланту. В целом роман "Человек из паутины" лишний раз убеждает в бесперспективности самовоспроизведения добротных средних интеллигентских романов в современной России.