День Литературы, 2005 № 04 (104) - [19]

Это Босх?

Это Рабле?

Это древняя и вечно юная дьяволиада?

Это индийские эротические храмы Коджурахо?

Это Обри Бердслей и Сальвадор Дали?

Это Михаил Булгаков?

Это наша несчастная слепая Москва, пирующая во время всенародной чумы?..

Это роман "Магия"… Его будут читать и через сто лет, как художественное свидетельство нашего безумного времени…

А есть ли иные времена для сатирика?..

И еще: Эрос — это борец со смертью и со скукой.

А в нашем обществе царят смерть и скука.

И сногсшибательные, несчастные герои Потемкина, как могут, сражаются и со смертью, и со скукой.

Когда высыхает река литературы — её наполняют крокодиловы слезы критиков-интеллектуалов и моча мелких юмористов.

И потому явленье подлинного сатирика — а таковым является Александр Потёмкин — есть событие, которое, конечно же, юмористы-завистники, а также братья-писатели постараются замолчать.

Герман Митягин ДРУЗЬЯ — ВРАГИ Творчество Юрия КУЗНЕЦОВА и его “ценители”

Помню, разгорелся нешуточный спор между Татьяной Глушковой ("Молодая гвардия") и Станиславом Куняевым ("Наш современник") — спор, который часто выходил за литературные рамки. Все следили за ним с большим сожалением. Никто никого не побил, никто ни у кого в долгу не остался, но впечатление было тягостным, как будто ссорились люди из одной большой семьи, что всегда наблюдать неприятно. Было это не так уж много лет назад.

И вот — снова заявка: авторы статьи "Народность и миф" (что напечатана в журнале "Молодая гвардия" в конце прошлого года) В.Сорокин и Л.Сычёва обрушили немало обвинений в адрес авторов "Нашего современника". Не очень бы хотелось, чтобы спор этот разгорелся, ибо причины, провоцирующие его, попросту несерьезны. Хотя можно и от них оттолкнуться и, Бог знает, что натворить.

Сначала в статье идет спор вроде бы по существу — о лишней "туманной" мифологизации поэзии, в основном поэзии Юрия Кузнецова, с чем вполне можно бы согласиться: есть "интересные образы", но мелочное содержание — "Выщипывает лошадь тень свою"; есть неудачные поэмы "Золотая гора", "Змеи на маяке", "Афродита", "Дом" — допустим, всё может быть у поэта, работавшего очень много, — путь его никогда не состоял из одних удач. Но дальше-больше. В.Сорокин: "Почему я так волнуюсь, когда говорю о Ю.Кузнецове? Первые книги он издавал у нас, в "Современни- ке". Лжекритики, лжехвалители (нормальных совсем не было что ли? — Г.М.) просто уничтожили в нём крупного русского национального поэта". Простите, но тогда кого же вы провожать приходили, простого смертного что ли? И кто же его конкретно-то уничтожил? Сейчас узнаете: "У меня к нему большое уважение и отношение хорошое, но я считаю, что вот такие, как Бондаренко, очень сильно загубили его талант. Юрий — русский по своему рождению, воспитанию, душе своей. Уход его в эту мистику — беда. Его просто заставили, задвинули туда все эти кожиновы, эти бондаренки, эти анненские, которым всё время что-то надо есть. Они едят, едят и никогда не забывают (ну, преступник никогда не забывает, что он преступник — Г.М.), что сосут кровь русского слова. И они, в сущности, увели Кузнецова от национальных проблем. Быть туманно-сказочным, туманно-мифическим легко, когда разрушена и потеряна Родина…"

Да, действительно, как это русский поэт (а тогда еще и советский!) вдруг да древнегреческого бога зауважал?

Ночью вытащил я изо лба

Золотую стрелу Апполона.

Кошмар! Не иначе, как научил его этому Бондаренко. "Поскольку у него одно крыло сильно свисает над Тель-Авивом, а другое над Рязанью…" — пишет о В.Бондаренко В.Сорокин в этой статье "Народность и миф" (речь о Высоцком и Есенине). И я подумал: может когда-то и над Грецией его крыло свисало? Ведь по Сорокину получается, что сначала критик поэта учит, а потом уж поэт пишет. Вот и Вадим Валерьянович Кожинов "заставил", "задвинул" Юрия Кузнецова, буквально туда, где Макар телят не пас:

С голубых небес в пору грозную

Книга выпала голубинная.

Кто писал ее — неведомо,

Кто читал ее — то загадано.

Я раскрыл ее доброй волею.

Не без помощи ветра буйного.

На одной строке задержал судьбу,

Любоваться стал каждой буковкой.

Что не буковка — турье дерево,

А на дереве по соловушке,

А за деревом по разбойнику…

Неужели Родину здесь узнать нельзя? Даже, если хотите, современную Родину? Да разве же поэт не о ней, а о чем-то другом печётся? Вадим Кожинов в те годы вовсе не "уничтожал" поэта, а наоборот прояснял его творчество для читателя, которому могло показаться, что поэзия Ю.Кузнецова, как сказали, "туманно-мифологическая": "Юрий Кузнецов не новатор, но просто поэт своего времени, воплощающий его своеобразие. С другой стороны нельзя не заметить, что твореству Юрия Кузнецова присуще самое глубокое(!) внимание к прошлому, к давним и даже древнейшим стадиям истории поэзии, особенно к древнему эпосу и мифологии, что со всей очевидностью выразилось в целом ряде его произведений". Это из вступительной статьи к изданию книги Ю.Кузнецова "Стихотворения и поэмы", 1989 г., издательство "Детская литература". И — никакого "лжехвалительства" или лжехулительства здесь нет. Кстати, "лжехвалительства" всегда поэтам не хватает, откуда у них и "ячества" берутся. Самые лучшие наши поэты всегда ходят недопонятыми, недохвалёнными… Излишней хулы или всяческих кривотолков — сколько угодно! Необычную образность Кузнецова путали с новаторством или безнравственностью такого, например, образа, как "Я пил из черепа отца", пока тот же Кожинов не обьяснил, что "поколение поэта — лишилось возможности сесть за стол с отцами; сыновьям осталось только то, что лежит в могилах…"