День Литературы, 2004 № 06 (094) - [23]

Балашов всей душою, как наставление по всей жизни, воспринял грустную проповедь Николая Гоголя: "Нет, вы еще не любите России. А не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам..."

Гоголь выстроил спасительный мосток через пропасть забвения, и коренным берегом, от которого перекинута незыблемая переправа к Богу, есть святая Россия — наша радость.

И Балашов бестрепетно вступил на него.

Эдуард Балашов “Я НЕ УЧИЛ И НЕ ПРОРОЧИЛ...”

ПОХОРОНЫ АНАТОЛИЯ ПЕРЕДРЕЕВА

Лежал он молодо в гробу.

К нему со Словом обращались

И те, кто сердцем восхищались,

И те, кто прежде отвращались,

Но все кивали на судьбу.

Как будто из последних сил

Лежал он, обликом прекрасен,

Витиям и чинам опасен,

Бездарностям невыносим.

Скорбел недвижный хоровод.

Деревья наклонялись слепо.

Душа его глядела с неба,

Как мерз и горбился нелепо

Друзей разрозненный оплот.

Вот гроб прибрали кое-как.

Невидимо за суетою

Ко лбу его рукой простою

Прижато было "Трисвятое",

Молитва сунута в кулак.

Лежал он, как жених, светло.

И снег слетал пугливый, редкий,

На "Святый Боже, Святый Крепкий..."

И на бесмертное чело.

ЭТО СЛОВО

Одно отвергнутое Слово!

И эта малость — аки червь.

И вот изъедена основа.

И на гробах пирует чернь.

И по заходам и заулкам

Гуляет холод кистеня.

И на потеху межеумкам

Ведут к распятию меня.

Я не учил и не пророчил,

Лихих из храма не гонял.

Мне говорят: "Ты не из прочих,

Ты совести не потерял.

Ты не такой, как мы. Не так ли?

И в этом больше виноват,

Чем все мы, что в земном спектакле

Одну играем сцену — Ад".

Одно отвергнутое Слово —

И мир безумьем изнемог.

У Бога было это Слово.

И это Слово было Бог.

ЛУЧШАЯ ДОЛЯ

Принесший лучшую долю

Побит камнями страданий...

Толпы упорствуют в лени.

Им подарили дорогу,

К свету идти наказали:

Там, впереди, вершина!

Чу! — тут как тут — ехидна:

"Умный пойдет в гору?

Сердцу зачем надрываться?

До Бога, ох, как далёко!

Раскинем палаты уюта.

Дождемся, как сказано в Книге:

Сам ведь прийти обещался!"

Они затоптали травы,

Свалили наземь дорогу

И закатали в камень.

Её, как слепца, отныне

От города к городу водят.

Принесший лучшую долю

Воззвал к подступившим толпам:

"Люди, если вы — люди!

Куда вы, за кем идете?

Нежить водит вас за нос.

Может ли зваться дорогой

Та, что пути не знает!"

Но возмутились толпы,

Разграбили камень дороги

И по злобе забросали

Принесшего лучшую долю.

Содеяли, оторопели

И разом заговорили:

"Нету у нас дороги.

Куда мы и что мы сами?!"

Некто, стоящий с камнем,

Уперся глазами в землю.

Многие озирались.

Иные завидели небо.

Кто не расстался с камнем —

Остался камнем дороги.

Иные, кто небо узрели,

Духом ушли в деревья.

Деревья растут землею.

В небо несут сердцевину.

У них дороги иные.

Сами они — дороги,

Те, что в пути едином.

ПРИБЕЖИЩЕ

Сначала ямили ее

И холмили потом...

Земля — прибежище мое,

Для этой жизни дом.

И, как уж там ни говори,

Ни смейся и ни плачь,—

На ней родись, на ней умри,

Умяв родной калач.

По ней вела меня во храм

Попутная клюка,

Где Сын изрек мне: "Аз воздам!",

Раздвинув облака.

И что же, крылышки во мгле

и гробовой уют?

Но предают меня земле

И небу предают.

Пока взлетал на небеса,

Пока скользил в забой,

Мне сумрак вылизал глаза

И занозил звездой.

Всей сутью там я — весь как есть,

А здесь — червям ломоть.

И птах, и прах. И дух, и персть.

И ты таков, Господь?

КОВЧЕЖНАЯ КНИГА

Господь восседал над потопом.

Сие псалмопевец пропел.

Но гиперборейский потомок

Иную картину прозрел.

Он видел, как Ной из России

Ковчежную Книгу сплотил,

Как пламенной птицей стихии

Господь всё и вся посетил,

Как волны огня воздымались,

Пылали страницы в сердцах,

И пламенем тем омывались

Последний поправшие страх.

Искавшим прощенья — простилось.

Безвредный избегнул вреда.

И всё навсегда поглотилось

Огнем, что пришел навсегда.

И гиперборейский потомок

Лишь в том и уверил меня:

Господь простирался потопом

Воскресшего в сердце огня.

ОЧЕРЕДЬ

Хлеб по карточкам. Война.

Утомительно длинна,

Вьется очередь под небом.