День Литературы, 2001 № 04 (055) - [13]

Вот идет поход крестовый

За Большую Демократь.

Серб стоит на все готовый,

Он не хочет умирать.

И поэтому, летая

Над Белградом, демократ

Убивает часть Китая, —

Серб опять же виноват!..

Откровенность могут позволить себе в России лишь гонимые — гонимые по духу своему, по праву древнего гетто или в силу социальных катастроф, новых национальных противоречий. Гнет либеральной жандармерии, соединенный с прямыми репрессиями ельцинских властей и с прямой зависимостью от денежного мешка, не дает возможности быть предельно искренним, подлинным и первичным любому из самых уважаемых членов нынешней интеллектуальной и культурной элиты. Политкорректность убила чувство исповеди и гнева в либеральной культуре. Лишь отринув политкорректность, можно претендовать на правду и истину. Откровенен Юрий Кузнецов, откровенен Александр Проханов, но они и есть гонимые сегодняшнего дня. Я понимаю, что название поэмы "Звезда сербости" идет у Юнны Мориц от звезды гонимых, нашиваемой на одежды узников в фашистских лагерях. Но ведь такую же звезду гонимых можно было нашить на защитников Дома Советов в 1993 году, на трижды закрытую газету «День». Гонимость с разных концов и по разным причинам могла бы и соединить сегодня простых людей России.

Сербы стали гонимым народом Европы, и сердце не забывавшей про свое гетто Юнны Мориц откликнулось на новых гонимых. Конечно, я мог бы не докапываться до параллелей "звезды сербости" с желтой звездой на еврейских куртках в немецких концлагерях, свести все к единой протестной позиции патриотов России, поддержать Юнну Мориц в ее серболюбии, назвать ее поэму гражданской публицистикой, но я понимаю, что корни ее — другие. И поэтому не будем хитрить и таиться.

Жидоеды, сербоеды, русоеды —

И далее везде друг-друга-еды,

До полной, окончательной победы,

До убедительной и точечной победы,

Когда в отдельной точке трупоеды

Найдут, что сербоедский Йошка Фишер —

Такой же труп, как сербоедский Гитлер.

Как всякоедский Гитлер Йошка Фишер,

Как Йошка Алоизович Солана,

Хавьер Адольфович и Гитлерович Йошка…

Конечно же, русско-славянское желание отпора НАТО, поствизантийская державность опираются на иные корни, на иную идеологию, нежели крик души поэта, переживающего с детства гонимость своего народа и ныне отождествившего эту гонимость с судьбой гонимых сербов.

А чем фашисты хуже «дерьмократов»,

Американских психов и европских,

Штурмовиков, разгромщиков, пиратов

С улыбками побед на фейсах жлобских?!

Как сперму, на Белград спускают бомбы,

Военного оргазма изверженье.

Погром Балкан вздувает их апломбы.

И это называется сраженье?!

Может быть, это же сострадание к гонимым позволило Юнне Мориц не подписывать палаческих писем либеральной интеллигенции типа "Раздавите гадину", призывающих к прямой кровавой расправе с оппозицией в России? Честь ей за это и хвала. Но именно ее же поэзия и вызывает у меня лично чувство протеста: почему эти стихи обездоленных неизвестны обездоленным? Почему поэма, смело, по-новаторски написанная современным уличным языком частушек и песен, поэма, которой Россия может гордиться как еще одним актом противостояния новому мировому порядку, числится в графе некой личной инициативы и личного высказывания?

Гром гремит, земля трясется,

ГОВНАТО в Сербию несется,

Летчик сбит ночным горшком, —

Что он чешет гребешком?..

Не для того, думаю я, Юнна Петровна, Вам Бог дал право и возможность написать такую поэму, чтобы она лежала в богатых магазинах "Вошь энд гоу" и ее лениво перелистывали эти самые хавьеры и соланы, эти самые с европским вкусом люди.

Война уже идет. Не с сербами. А с нами.

Но вся Земля живет, овеянная снами

О будущем… Каком?! На нас летит цунами,

И станем мы вот-вот жильцами катакомб.

Пойдут на нас плясать несметные вояки,

Пирог Земли кусать под видом честной драки,

Гумпомощь нам бросать, тряпье в помойном баке

На выжженной земле гуманитарных бомб.

Я уже встречал в «Октябре» Ваши протестные стихи и даже цитировал их в своих статьях, удивляя Вашей смелостью того же Станислава Куняева и Владимира Личутина, но все равно был поражен, случайно наткнувшись на поэму "Звезда сербости", изданную в книге «Лицо». Наверное, так же были поражены первые читатели поэмы Александра Блока «Двенадцать». Но ведь Блок не запер свою поэму в какой-нибудь сборник символистов, дал право на ее широчайшее распространение. Может быть, и с поэмой "Звезда сербости" поступить точно так же? Опубликовать ее сразу же в "Советской России" и в «Завтра», вот когда ее прочитают сотни тысяч читателей по всей России, тогда она уже точно станет принадлежать не только поэту Юнне Мориц, но и всем гонимым и обездоленным, борющимся и воюющим.

Куча денег у ГОВНАТО,

Жаль, что сербов маловато.

На гектар таких времен

Нужен сербов миллион.

Тем более, что свою принадлежность к гетто Юнна Мориц простодушно вводит в обиход русской культуры, признавая свою родовую гонимость частью великой русской культуры. Ее гетто всегда живет внутри ее же русскости, несомненной принадлежности именно к русской культуре и никакой иной. Она считает себя русским поэтом в такой же степени, в какой считает себя тем простым евреем из гетто, которых в России, по ее же словам, все меньше и меньше. Мне кажется, в чем-то Юнна Мориц замахнулась ни много ни мало на бунт русского гонимого, народного, поющего в переходах еврейства против еврейства антирусского — еврейства дворцов и банков. Простят ли ей это?