День Литературы, 2001 № 02 (053) - [25]

И на Голгофу орудие казни понес.

Снилось Христу это бремя, и вопли, и визги,

Это паденье народа, и вечные брызги —

Словно с горы низвергалась река в океан…

Это паденье предвидел пророк Иоанн.

Снилось Христу сего мира пустынное поле,

Где Он насытил пять тысяч народа и боле,

Дав пять хлебов и две малые рыбы на всех,

Чтобы Его поминали добром во гресех.

Громко об этом вещали народные хоры,

И отзывались речные долины и горы.

Здесь эти тысячи, здесь! И от мира сего

Злобно кричали: — Распните, распните Его!..

Здесь Его плоть на куски пять хлебов разрывали.

Здесь Его кости две малые рыбы глотали.

Здесь Его кровь, как вино, распивала толпа.

Вера упала. Народная воля слепа.

Он бы их мог превратить в серый пепел и угли —

Гневно глаза промерцали и тотчас потухли.

Что есть смиренье? Об этом другие века

Пусть размышляют. Но тайна сия велика…

Медленно в гору Он шел, как согбенная вера,

Остановился, услышав смешок Агасфера,

— Дай Мне напиться! — запекшимся ртом произнес.

— Если докажешь, что ты настоящий Христос.

Я утолю твою жажду — когда ты вернешься.

Поторопись! Ты сейчас все равно не напьешься.

— Я не спешу с возвращеньем, — ответил Христос.

— Я подожду… может быть, — Агасфер произнес.

И разглядел Агасфера Христос, и прощенья

Не дал ему: — Ну так жди Моего возвращенья!..

Золото мира заплачет в убогой нужде:

— Плачьте, народы, рыдайте о Вечном Жиде!

Дьявол забвенья прошепчет ему в утешенье:

— Он не вернется. Забудь о Его возвращенье!..

Будет он ждать, и века пронесутся, как миг.

Внуков своих похоронит и правнуков их.

Вечный скиталец, рассеянный в разных народах

И отраженный на быстрых и медленных водах,

Будет он спрашивать у придорожных столбов,

У перекатной полыни, у беглых рабов,

У кочевого шатра, у летучей кибитки,

У перелетных гусей, у ползущей улитки:

— Вы не видали нигде человека с крестом?

— Нет, не видали, — ответят, и долго потом

Станет читать и рассчитывать тайные знаки,

Чтобы не сбиться с дороги в неведомом мраке.

Только на запад небесные знаки зовут,

И корабли Магеллана туда поплывут,

Все паруса Магеллана в пути изорвутся,

Но моряки Магеллана с востока вернутся,

В честь возвращенья ударит счастливый салют,

Камни Севильи слезами они обольют

И возвестят, что земля — это маленький шарик,

И запищит его сердце, как злобный комарик:

— Вы не видали в пути человека с крестом?

— Нет, не видали, — ответят, и долго потом

Будет пищать его разум, как злобный комарик:

— Это земля всего-навсего маленький шарик!

Это ловушка, и значит, бессмертье мое

Тоже ловушка, и выхода нет из нее!..

Станет молиться, и сердце молитвой засалит,

Горько заплачет, и землю слезами ужалит.

Хоть упадут его слезы, как Божья роса,

Он никогда не поверит, что есть Небеса.

Быть по сему!.. Он покамест стоит у колодца,

Пьет свою воду, но только никак не напьется.

Время идет по дороге в Иерусалим,

Облако пыли плывет, оседая на Рим…

Лобное место тремя омрачилось крестами.

Тело Христа четырьмя замерцало гвоздями.

А над челом начертанье на трех языках:

"Царь Иудейский!" — как Божьи огни в облаках,

То не сухие листы на ветру облетали,

То фарисеи, векам в назиданье, шептали:

— Вот он, Зиждитель, сбежавший от мира сего!

Вот он, Спаситель, не спасший себя самого!

То не сухие листы на ветру облетали,

То фарисеи грядущего мира шептали:

— Где разрушающий храм долговечных веков

И за три дня созидающий старое вновь?..

Гонит сухую полынь дикий ветер пустыни,

Гонит от края до края — Христос посредине,

Справа разбойник и слева разбойник распят,

Оба хулу на Христа изрыгали, как яд.

Легионеры делили святые одежды

И насмехались, без веры, любви и надежды:

— Если ты Бог, то сойди в Божью славу свою

И помоги поделить нам добычу сию!

Люди в толпе издавали безумные крики.

Солнце померкло. Явились звериные лики.

Все потемнело. Христос не хотел умирать.

В темной толпе Он увидел печальную мать.

Вздрогнул и вспыхнул — святая звезда благодати:

— Мати, не плачь, не рыдай мене, бедная мати!..

Римский солдат подошел и промолвил: — Добро! —

Поднял копье и под правое торкнул ребро.

Кровь и вода потекли, покатились, пропали —

Будто небесные слезы на землю упали.

Это в обнимку заплакали Смерть и Любовь,

Только не смыть никакими слезами ту кровь.

Дикие ветры в ушах завывать перестали.

Смолкли разбойники, словно свое отстрадали.

Вздрогнул один и взмолился в последних слезах:

— Боже, меня помяни на святых небесах!..

Это уже не разбойника, а страстотерпца

Были слова, ибо вышли из чистого сердца.

Молвил Христос на великую славу свою:

— Вместе со Мною ты будешь сегодня в раю!..

Справа на крест белый голубь слетел и заплакал,

Слева на крест черный ворон взошел и закаркал.

В каждом мгновенье таился великий предел,

Перед великим мгновеньем Христос побледнел.

Вздрогнул и молвил последнее слово: — Свершилось!..

Небо над миром последней звездой разрешилось.

Дух из Него исходил, как сияющий свет.

Череп Голгофы глядел исподлобья вослед…

Нищие духом, молитесь на золото мира!

Жертва чадит, и молитвы лоснятся от жира.

Черный козел отпущенья стремглав поседел.

Древний конь-блед поскакал за великий предел.

Ангела смерти стошнило святыми горами.

И застонала глухая завеса во храме,

Треснула надвое и разошлась нараспах,

И обнажилась святая святых в черепах.