День красных маков - [5]

Он снова кашлянул.

– Как вы знаете, Мартин сейчас сражается в Афганистане.

С трудом сдерживая дрожь в ногах, Поппи кивнула в знак понимания.

– Мы здесь, чтобы сообщить новости о вашем муже, и это печальные новости… Мне очень прискорбно говорить вам это, но Мартин пропал без вести.

Лишь секунду спустя его слова дошли до нее; ещё секунда понадобилась, чтобы осознать их.

– Вы имеете в виду, мёртвый Мартин? – громко спросила Поппи. Её расширенные зрачки дали ему понять, что такая грубость была следствием нервного потрясения. Она не могла тратить драгоценные ресурсы на обмен любезностями.

– Нет, не мёртвый. Не на данном этапе. Он пропал без вести.

Его слова лишь ещё больше запутали Поппи. Что значит – не на данном этапе? Мёртвый, но без свидетельства от смерти? Мёртвый, но не найденный? Мёртвый, но не совсем? Впрочем, все эти определения значили только одно – Мартин был, очевидно, мёртв. Всё остальное – пустое красноречие.

– Так, значит, он не погиб?

– Нет. Не погиб, пропал без вести. – Майор взглянул на сержанта Гисби, словно спрашивая, не сможет ли он объяснить получше.

– То есть вы не нашли тело, не засвидетельствовали смерть или что?

Майор Энтони Хелм залился краской. Эта девушка прекрасно поняла ситуацию и теперь задавала ему вопрос, смущавший больше всего. Приглядись Поппи поближе, она заметила бы, как едва заметно дёргается его правая щека; этот человек не знал, как реагировать на такие вопросы со стороны совсем молодой девчонки. Невзирая на долгие годы службы, такое общение было ему непривычно. В туманный вторник сидеть в муниципальной квартирке в Уолтемстоу, где трещат на гриле рыбные палочки, и рассказывать Поппи, что её муж, возможно, погиб, и пытаться ответить на вопросы, на которые не мог найти ответа – такое было чуждо Энтони. Поступая на военную службу, солдаты редко учитывали этот аспект – пасторские обязанности, психологическое давление, человеческое лицо министерства обороны. В этот мир нельзя было ворваться, выбив дверь ногой, нельзя было вползти по-пластунски, сжав в руке пистолет. Поппи заметила смущение майора и, пожалуй, могла бы его пожалеть, но уже решила винить его во всём – ведь нужно же было кого-то винить, верно? Его голос был монотонным, не потому что майор не чувствовал никакой жалости к ней, а просто потому, что так он функционировал – получив задание, выполнял его, держа эмоции под контролем.

– Нет, в этом случае дела обстоят по-другому. На данном этапе мы знаем только, что Мартин пропал без вести. Другими фактами мы не располагаем, но сообщим вам, как только поступит новая информация. На данный момент это всё, что нам известно.

– Большое спасибо, майор… – Поппи запнулась, потому что фамилия выскользнула у неё из памяти, – майор Каквастам, но что всё это значит?

Поппи не хотела быть грубой; ей всего лишь не терпелось понять, что происходит. Майор Хелм ловким, как у ящерицы, движением слизнул пот с верхней губы.

– Зовите меня Энтони. – Майор вскользь улыбнулся. Забыть его фамилию – это уже верх неприличия; не хватало ещё, чтоб его называли «майор Каквастам», тем более при сержанте. Двадцать четыре года и восемь сроков службы, медалей – не счесть, и вот теперь он вынужден откликаться на это имя, которое ему весьма не понравилось. Сержант Гисби шагнул вперёд и, сев на корточки, склонился перед Поппи; его массивные бёдра сдавили двойной шов форменных брюк.

– Это значит, миссис Термит…

– Никто не называет меня миссис Термит. Я – Поппи.

– Это значит, Поппи, что он патрулировал Гильменд и не вернулся к назначенному сроку. В патруль отправились двенадцать человек, из них на базу вернулись только десять. Вот и всё, что нам известно. Мы пытаемся выяснить информацию у тех, кто вернулся, и как только что-нибудь узнаем, сразу же вам сообщим. Сейчас нам ясно одно – в тот раз что-то явно пошло не так. Мартин и ещё один пехотинец пропали без вести.

– Так значит, он может быть мёртв?

Сержант Гисби не дрогнул. Он смотрел в глаза Поппи, давая понять, что он на её стороне.

– Да, Поппи, такое возможно.

Она кивнула, благодарная ему за искренность. С минуту оба молчали, собираясь с мыслями.

– Когда это произошло? – слова Поппи были обращены к сержанту. Она пыталась представить себе, что делала в то время, когда её муж попал в беду и, может быть, даже был убит.

– Вчера. Вчера днём.

Где она была вчера днём? В супермаркете. И совсем не думала о Мартине. Ей всегда казалось – если с ним что-то случится, она почувствует. Они были как те близнецы, о которых писали в «Нэшионал Географик» – если один сломает ногу, другой почувствует боль даже на расстоянии сотен миль. Поппи думала, так и случится, но так не случилось. Она ничего не почувствовала. Просматривая акции «три по цене двух», она выбирала между гавайской пиццей и пепперони, в то время как её мужа убивали, мучили.

– Что он делал в этом вашем… как вы сказали, Гильменде? Ведь вы обещали, что он будет в безопасности.

На этот раз заговорил майор:

– Вы должны очень гордиться мужем, Поппи. В качестве спецзадания ему было поручено возглавлять американский патруль.

Поппи смерила его долгим, пристальным взглядом. Все её мысли были только о той бедности, с которой им с самого детства приходилось мириться; Мартин и завербовался-то, чтобы только обеспечить им нормальную жизнь. Когда они были совсем маленькими, он заходил за Поппи после школы, и они вдвоём отправлялись в так называемую зону отдыха – этим звучным термином обозначались ветхие качели во дворе у парковки. Там они выдумывали разные игры – например, раскачиваясь, поднимать с земли ветки или подзадоривать друг друга выкрикивать разные глупости. Когда становилось темно, холодно и все остальные уже пили чай в тепле и безопасности, они чувствовали себя настоящими храбрецами, по очереди вопя «Бум!» всё громче и громче, пока кто-нибудь, высунувшись с балкона, не требовал заткнуться – это только ещё больше веселило их. Мама Поппи никогда не интересовалась, всё ли у дочки в порядке, тепло ли ей, где она и с кем. Даже когда они засиживались допоздна, мать всё равно за ней не приходила. Мама Мартина тоже его не искала, полагая, должно быть, что на улице, среди педофилов и наркоторговцев, он в большей безопасности, чем дома. Поппи и Мартин часто говорили об этом и приходили к выводу, что, если у них родится маленькая девочка или, если уж на то пошло, маленький мальчик, они никогда не разрешат им до поздней ночи бродить непонятно где. Лучше уж пусть сидят у них под боком, учатся подбирать с земли ветки и вопить «Бум!»