День и ночь, 2009 № 03 - [200]
Катя Крыжненко. Ощущение такое, будто Пастернак писал это стихотворение возле костра или камина.
Руслан Борисов. Почему вдруг появляются галереи и музеи, почему в течение стихотворения такой перерыв, как бы пустые места? Почему появляется будущее?
Учитель. Я согласна с Русланом. Действительно, вдруг в последовательно выстраиваемой картине возникает перерыв после слов: За ними везли на верблюдах дары. И ослики в сбруе, один малорослей Другого, спускались с горы.
Мне почему-то особенно приятно слышать это слово «ослики». «Ослики», а не ослы. Речь от одного этого слова становится милой, намекает издали на что-то маленькое. И пауза после слова «малорослей», мы с вами встречались с таким приёмом, когда пауза стиховая прямо внутри словосочетания. Смысловой паузы тут не должно быть.
Ксюша. Это анжабеман, как у Бродского в «Одиссей — Телемаку».
Учитель. Мне кажется, этот анжабеман тут тоже, чтобы убрать монотонность. А дальше картина, которую не только мы, но и автор ощущает странностью: И странным виденьем грядущей поры Вставало вдали всё пришедшее после.
И тут автор сам себя перебивает: Всё великолепье цветной мишуры. — это в будущем.
Всё злей и свирепей дул ветер из степи. — это в настоящем, в день Рождества. Все яблоки, все золотые шары — это снова в будущем.
А потом мы снова возвращаемся в «картину» Рождества.
Часть пруда скрывали верхушки ольхи…
Эти «перескоки» временные, зрительные Автор обозначает многоточиями. Как вы думаете, что обозначает эта странность?
Катя Крыжненко. Почему именно ёлки во время разрыва, галереи?
Ксюша. Явно, что рождение Иисуса — это как ось (нам Владимир Зиновьевич рассказывал мысль философа Ясперса об осевом времени), всё последующее происходит из-за его рождения. До рождения Христа все стремились к его рождению, а после — к нему и к тому, чтобы всё было, как тогда.
Андрей. Пастернак перед написанием этого стихотворения перечитывает Библию и принимает всё происходящее где-то рядом. Это далеко, но «близко к сердцу».
Руслан. Понимаю. Рождение Христа — это как вспышка в истории. Благодаря которой происходит вся дальнейшая история.
Серёжа. Для Пастернака снег, метель — очень близкие и любимые, он очень любил снег и писал о нём. У него есть такое стихотворение: «Снег идёт, снег идёт». На него написана песня в «Иронии судьбы».
Учитель. А ещё есть «Мело, мело по всей земле».
Максим Кохановский. Главная мысль появляется постепенно. Постепенно мы видим, как Пастернак представляет себе Рождество. Но тогда что правда: то, что в Библии, или в стихотворении?
(Замечательный вопрос Максима. Мне жаль, что я не обратила на него внимание детей. Часто бывает, что в ситуации урока не все мысли детей удаётся по-настоящему услышать; только перечитывая записи, мы замечаем упущенные возможности интересно повернуть разговор. Поэтому очень важным и полезным бывает присутствие второго учителя на уроке-диалоге).
Алёна Клочко. Пастернак смотрит как бы со стороны, как бы сверху.
Учитель. Алёна поставила свой очень интересный вопрос. Алёна, когда Ксюша говорила, что автор ближе к Украине, это о том же?
Алёна. Нет, не где всё это вместе находится, а то, что автор не внутри, а смотрит со стороны, сверху. Из-за того что он смотрит сверху, ему видно всё происходящее, а из-за того что со стороны, он может представлять будущее.
Учитель. То есть Алёна сейчас спросила, где точка зрения повествователя.
Настя Герус. Здесь смешение пространства и времени, это рождественское чудо, смешение нашего пространства и еврейского.
Учитель. Вы говорите, что здесь смешение пространства и времени. Докажите это, рассматривая лексику стихотворения. Какие слова в стихотворении относятся к Вифлеему, какие — к родному месту? Какие к будущему?
Второй урок.
Продолжается обсуждение стихотворения.
Учитель. Наша задача — понять стихотворение, разобраться в его смысле. Те странности, которые мы замечаем в тексте, часто помогают нам в нашем движении к смыслу произведения.
Например, в прошлый раз мы обнаружили смешение пространства и времени. Мы договорились, что дома вы продумаете это. Прочитайте, пожалуйста, дз.
Ксюша. К Вифлеему относятся слова: верблюд, кедр. К родной стороне: ольха, доха, оглобля, овчарка, ёлки, гнёзда грачей, слюда, сугроб, скирда. К будущему: музеи, галереи, феи, чародеи. Я пыталась разобраться, зачем Пастернаку нужна такая разная лексика. Благодаря тому, что Пастернак использует русскую лексику, здешнюю зиму, похожих простых людей, это стихотворение приближает к нам события Рождества. Пастернак рисует картинку, и мы всё видим взглядом человека, живущего в нашей стране. И от этого кажется, что это не где-то за тридевять земель, а это Рождество близко к нам. Пастернак изменяет пространство и две далёкие точки (Вифлеем и нашу местность) соединяет в одну с помощью лексики и описания пейзажа.
Учитель. Если я правильно поняла Ксюшу, то Пастернак приближает к нам Рождество: оно оказывается значимым всегда и всюду.
Серёжа. Но стихотворение называется «Рождественская звезда», и примерно четверть текста описывает звезду. Непонятно: то она «застенчивей плошки», то «пламенела». Почему? Зачем?
Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер» прошло сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.
Анна Ахматова, действительно пережила со страной все – и крушение империи, и красный террор, и войну. Со спокойным достоинством, как и подобает «Анне Всея Руси», она вынесла и краткие периоды славы, и долгие десятилетия забвения. Со времени выхода ее первого сборника «Вечер» прошло сто лет, но поэзия Ахматовой не превратилась в памятник Серебряного века, не утратила первозданной свежести. Язык, на котором в ее стихах изъясняется женская любовь, по-прежнему понятен всем.
Анна Ахматова прожила семьдесят семь лет. С её уходом закончилась эпоха «Серебряного века». Удивительным образом поэтессе удавалось даже во времена официального (и нарочного) забвения оставаться абсолютной европейкой. «Сказочным козерогом» окрестил её один из конфидентов, ибо ахматовский жизненный круг был очерчен пунктиром дружб и встреч с Мандельштамом и Модильяни, Исайей Берлином и Иосифом Бродским, et cetera… Воспоминания Анны Андреевны, дневниковые заметки, избранные статьи, фрагменты переписки, то, что не всегда для публичности, то, что поэт держит при себе, – наполнение и суть этой книги.
В этот сборник вошли лучшие образцы творчества Ахматовой – от ранних акмеистических стихотворений из сборников «Вечер», «Четки» и «Белая стая» до поздних стихов, а также знаменитая «Поэма без героя». Любовь и одиночество, трагедия художника, разделившего страшную судьбу своей страны, и философские размышления, переосмысление событий истории и своеобразный диалог с прошлым – вот основные темы этих стихотворений, отмеченных красотой и благородным изяществом.
Во второй том серии «Русская советская лирика» вошли стихи, написанные русскими поэтами в период 1930–1940 гг.Предлагаемая читателю антология — по сути первое издание лирики 30-х годов XX века — несомненно, поможет опровергнуть скептические мнения о поэзии того периода. Включенные в том стихи — лишь небольшая часть творческого наследия поэтов довоенных лет.
В сборник стихов «Чётки» входят следующие произведения:Смятение1. «Было душно от жгучего света…»2. «Не любишь, не хочешь смотреть?..»3. «Как велит простая учтивость…»Прогулка«Я не любви твоей прошу…»«После ветра и мороза было…»Вечером«Все мы бражники здесь, блудницы…»«…И на ступеньки встретить…»«Безвольно пощады просят…»«В последний раз мы встретились тогда…»«Покорно мне воображенье…»Отрывок («И кто-то, во мраке дерев незримый…»)«Горят твои ладони…»«Не будем пить из одного стакана…»«У меня есть улыбка одна…»«Настоящую нежность не спутаешь…»«Проводила друга до передней…»«Столько просьб у любимой всегда!..» «Здравствуй! Легкий шелест слышишь…»«Цветов и неживых вещей…»«Каждый день по-новому тревожен…»«Мальчик сказал мне: «Как это больно!» «Высокие своды костела…»«Он длится без конца – янтарный, тяжкий день!..» Голос памяти«Я научилась просто, мудро жить…»«Здесь все то же, то же, что и прежде…»Бессонница«Ты знаешь, я томлюсь в неволе…»«Углем наметил на левом боку…»«Помолись о нищей, о потерянной…»«Вижу выцветший флаг над таможней…»«Плотно сомкнуты губы сухие…»«Дал Ты мне молодость трудную…»8 ноября 1913 года«Ты пришел меня утешить, милый…»«Умирая, томлюсь о бессмертье…»«Ты письмо мое, милый, не комкай…»Исповедь«В ремешках пенал и книги были…»«Со дня Купальницы-Аграфены…»«Я с тобой не стану пить вино…»«Вечерние часы перед столом…»«Будешь жить, не знаю лиха…»«Как вплелась в мои темные косы…»«Я пришла тебя сменить, сестра…»Стихи о Петербурге1.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.