День ангела - [37]

— А я решила, что вызываю у тебя отвращение. Я не сомневалась в этом.

— Нет-нет! — поспешно заверил ее Джеймс. — Я действительно испытывал отвращение, но лишь к самому себе. Я пришел в ужас оттого, что едва с легкостью не лишил невинности девочку, которая приехала погостить в нашем доме и к тому же подвергается несправедливым нападкам со стороны моей матери. Поверь, — добавил он с нервным смешком, — той ночью я испытывал очень болезненные угрызения совести. Именно это и заставило меня покинуть виллу рано утром. Я настолько стыдился и ненавидел себя, что не мог оставаться на месте своего «преступления».

— Я понимаю, Джейми, — мягко произнесла Элин. Она испытывала к нему благодарность за то, что он снял с плеч бремя, угнетавшее ее столько лет.

— Нет, всего ты не можешь понять. — Джеймс медленно покачал головой. В его голосе прозвучала такая печаль, что сердце Элин сжалось от сострадания. — Я сказал тебе, что хочу исповедаться. Так знай: когда я вернулся, сгорая от желания увидеться с тобой и попросить прощения, то был совершенно обескуражен и до глубины души возмущен тем, что рассказала мне мать. Когда она призналась, что подслушивала под дверью твоей спальни, успев спрятаться в соседней комнате перед тем, как я выбежал в коридор, я не поверил собственным ушам. Но затем мать помахала у меня перед носом заключением гинеколога, удостоверяющим твою девственность. Когда она объяснила мне, что это заключение понадобилось ей для того, чтобы лишить тебя возможности предъявлять мне какие-либо претензии, — тут я просто потерял дар речи! Мать, которую я всегда уважал, предстала передо мной в совершенно ином свете. Она сообщила мне, что отправила тебя обратно в Америку, но я — к моему огромному стыду — не предпринял попыток разыскать тебя. Очевидно, меня можно обвинить в трусости, но я предпочел оставить все как есть.

Джеймс замолчал. В наступившей тишине Элин с беспокойством взглянула на него, но он вскоре продолжил:

— Разумеется, я мог бы связаться с тобой, когда вернулся из Испании. За девять последовавших за тем лет это можно было сделать неоднократно. Мне не составило бы большого труда узнать, где ты находишься, и принести извинения за случившееся тем летом, но… Как мы оба знаем, я не сделал ничего подобного. Я продолжал жить привычной жизнью, предпочтя забыть о причиненных тебе обидах. А потом, спустя долгие годы, ты неожиданно появилась в моем кабинете. Бог мой! Когда ты назвала свое имя, меня чуть удар не хватил!

— Дорогой, не стоит так мучить себя, — горячо произнесла Элин. — Все это уже в прошлом. Имеет значение только то, что здесь и сейчас.

— Девочка моя, ты слишком снисходительна ко мне. Я этого не заслуживаю, — прошептал он, крепче обнимая ее и легонько касаясь губами ее лица, пока все не завершилось долгим и нежным поцелуем, сводящим с ума и зовущим куда-то.

— Джейми, ради всего святого! — воскликнула Элин спустя несколько мгновений. — Мне действительно необходимо поговорить с тобой, потому что…

— Нет, дорогая, только не сейчас, — сдавленно произнес Джеймс.

А затем тишина спальни нарушалась лишь тихим шепотом влюбленных, называвших друг друга самыми ласковыми именами. Позже к шепоту присоединились легкие постанывания, потому что Джеймс вновь с нежной страстью овладел Элин, исподволь подведя ее к пику наслаждения и вместе с ней перевалив через ту заветную грань, за которой открывалась бездна сладостного удовольствия.

Утром Элин разбудил резкий звонок будильника. Вздрогнув от неожиданности, она села на постели и в первый момент осознала лишь то, что рядом нет Джеймса. Однако через секунду дверь отворилась, и он вошел в спальню, полностью одетый, неся чашечку кофе на блюдце.

— Мне очень хотелось перед уходом подать тебе кофе в постель. — Джеймс с улыбкой поставил чашку на тумбочку в изголовье кровати. — Жаль, что мне приходится сейчас покидать тебя, но я должен присутствовать на утреннем собрании.

— А как же… Мы так и не успели поговорить. Ведь нужно решить, как быть с Лолли и…

— Не волнуйся, я все улажу. Как только у меня появится свободная минутка, я позвоню тебе, — пообещал он, бросив взгляд на часы. Затем поцеловал Элин и поспешил к выходу.

Что ж, видимо, больше я никогда не увижу этого изворотливого негодяя, мрачно усмехнулась Элин, сидя дома на кухне за утренним кофе неделю спустя.

Говорят, что с каждой минутой на свете становится одним дураком больше. Если это утверждение верно, то сейчас как раз настал черед Элин выступить в подобной роли. Надо же было такому случиться! Как, должно быть, теперь веселится этот мерзавец. На всякий случай попытался соблазнить Элин, а она как будто только того и ждала — свалилась ему прямо в руки словно спелая груша!

— Господи, ну почему ты такая дура? — спросила себя Элин, морщась от досады.

Разумеется, сколько ни посыпай голову пеплом, это горю не поможет. И все же Элин никак не могла смириться с тем, что Джеймсу, похоже, снова удалось внести в ее жизнь полный хаос.

Какой-либо посторонний человек или одна из ее подруг, не привыкшая отягощать себя вопросами морали, могли бы прийти к заключению, что Элин во всей этой истории проявляет излишнюю чувствительность. Что ж… Возможно, если бы Джеймс не оставил ее девять лет назад в столь раздавленном и униженном состоянии, она бы сделала над собой усилие и смогла бы легче взглянуть на проблему как на мимолетное приключение.