Демоны в раю - [2]
— Ах, паразиты, ах, дармоеды!
Некоторые избранные останавливались от неожиданной громкой ругани, оборачивались в сторону капитана с недоумением, грозящим перейти в административные меры. Но сотрудник ДПС лишь мощными руками разводил, переходя в атаку.
— Ну, товарищи-и! — призывал, капая на асфальт горячим потом. — А поцарапаете транспортные средства друг о друга? Хорошкин будет отвечать? Поставили бы свои катафалки у Блаженного, внизу… Ходить, что ли, разучились, слуги народные!..
Чаще всего после таких воззваний его посылали заняться мужеложством, что обижало, так как он был что ни на есть самым настоящим гетеросексуалом. Дома его ждала почти жена Анечка Кремер, младший сержант милиции, миниатюрная Мен-товочка, как он ласково ее называл, чемпионка по художественной гимнастике всего МВД России и блюститель порядка на станции метро «Театральная».
Часто избранные удалялись к проходной в Кремль, оборачивая на Хорошкина лица с надменными взглядами. Таких армрестлер совсем не выносил, густо плевал вослед, впрочем, попадал в урну… По-настоящему ненавидел капитан тех демократов и либералов, кто на недовольное милиционерское бурчание останавливался, возвращался и пытался его, Хорошкина, перевоспитать, действуя как бы по-доброму, с похлопыванием ладошками по его могучей груди, с приговорами, что вот, мол, ты, капитан, человек недалекий, не развиваешься, газет, поди, не изучаешь, а потому и стоишь здесь с выпученными глазами. Другие же, дескать, поумнее, не у Кремля стоят, а на трассе, где вся касса ментовская делается…
— Просись туда, дурила! — советовали. — Через годик иномарку себе купишь, девочек возить станешь!
Хорошкин с трудом сдюживал мерзость кремлевских посетителей, скрипел от ненависти сахарными зубами, выбеленными северными снегами, и вспоминал в такие критические минуты о том, что пацаном, проживая в Сургуте, мечтал попасть на житие и служение в сердце любимой Родины, город-герой Москву и охранять ее самое святое место — Кремль! Не за деньги большие, не за чипы высокие, а за совесть единую!.. Для свершения мечты своей Хорошкин и тренировал силу в груди своей — играл разным специфическим железом с младенчества, так, как иные мальцы обычными игрушками тешатся.
Отец Хорошкина, сам Хорошкин, мужчина мелкой, слабой текстуры, служащий в хозяйственном магазине товароведом, не переставал тайком спрашивать себя, каким таким чудесным образом от него, захиревшего еще в материнской утробе, худющего, как позапрошлогодний сучок, иссушенный солнцем, произошла такая невероятная, взбитая на сливках и меде, могучая плоть!..
Уже в пять лет младший Хорошкин весил к сорока килограммам, а глаза его в отличие от отцовских — цвета некачественного янтаря, сияли небесным цветом, или морем спокойным, или все вместе: с рыбами и птицами… Отец великана, поглядывая на супругу, с утра до ночи стряпающую на кухне, на ее сутулую спину и тощий мосластый зад оголодавшей коровы, уж точно не считал вторую половину способной только с его помощью произвести своими жилами на свет такое диво… Иногда Хорошкину-отцу, особенно когда он свои подозрения мешал с плодово-ягодным портвейном, мечталось тайком прибить свою супружницу за стопроцентную измену и за собственную трусливую вынужденность кормить чужого ублюдка. Но товаровед таким уродился. И без женоубийства пугался тюремных тягот, так как подворовывал в своей епархии, таская исключительно хозяйственное мыло ящиками… Он лишь грезил жутким грехом, не решаясь на сей, а пока мучился несбыточной местью, сын Хорошкин дожил до четырнадцати лет. К сему возрасту мальчонка весил к центнеру, имел ручищи, налитые яблочной силой, словно огромные чугунные тиски для вытачивания тракторных коленвалов. Ими пацан, добродушно лыбясь, разгибал подковы, приподнимал трехтонки и вырывал из земли молодые дубки. Юный силач любил свою мать за то, что она мать его, а потому Хорошкин-отец уже и в грезах своих перестал мечтать о преступлении, лишь смертная тоска грызла его сердце днем и ночью. Она же его и загрызла насмерть. Хорошкин-отец скончался в сургутской больничке от раковой опухоли желудка, мучаясь перед смертью отчаянно. Жена, как могла, жалела смертника, кормила с ложечки манной кашей, а он все не уходил в другое измерение, скручиваясь во влажной кровати жгутом, все изнемогал бедный не только физической болью, но и душевной… А она все повторяла:
— Ах, ты, родимый! Страдалец!
А потом он решился. Между нечеловеческими криками, между холодной испариной и жаром во всех членах, в короткие секунды отпуска, сухим, бессильным ртом спросил:
— Чей сын?
А она не поняла вопроса, думала, что предсмертный бред начался.
— Чей сын? — повторил Хорошкин-отец с напором и вдруг сверкнул последним огнем своего порченого янтаря.
Она поняла, что умирающий вопрошает осмысленно, и с недоумением переспросила:
— Как чей?.. — и ответила: — Твой, конечно…
— Врешь!.. — шипел пересохшими связками муж.
Она было обиделась, но сама грех в своей обиде увидала, а потому как с ребенком неразумным продолжала.
— А чей же, родной?.. Единственного мужчину в жизни знала. Только тебя!
«— Знаешь, для чего нужна женщина мужчине? — спросил её как-то— Для чего?— Для того, чтобы о ней не думать… Чтобы заниматься чем-то другим…».
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Роман «Сумерки» современного румынского писателя Раду Чобану повествует о сложном периоде жизни румынского общества во время второй мировой войны и становлении нового общественного строя.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.