Демоны луны - [20]

Мой многострадальный приятель захотел приоткрыть завесу недопустимого и неведомого, и кара богов настигла его.

Он давно покинул сей мир, а я по-прежнему не могу отрешиться от сих печальных воспоминаний…

Красная комната

В тот достопамятный вечер семеро джентльменов — любителей острых ощущений (в их числе и ваш покорный слуга) собрались, как повелось, в Красной комнате. Утопая в затянутых алым бархатом креслах, все, затаив дыхание, ждали очередной леденящей душу истории…

Комната была убрана соответственно духу наших собраний: в центре ее помещался круглый массивный стол, застланный алой же бархатной скатертью. На нем возвышался старинный тройной подсвечник с богатой резьбой. Пламя свечей слегка колебалось в застывшем воздухе.

Стены, двери и окна были закрыты тяжелого шелка портьерами, ниспадавшими до самого пола прихотливыми складками. В таинственном полумраке наши тени, вырисовывавшиеся на густобагряной, темной, точно венозная кровь, шелковой ткани, казались неправдоподобно огромными. Они колыхались в едином ритме с язычками свечей, расползаясь и извиваясь в причудливых складках, как гигантские насекомые.

В этой комнате у меня неизменно возникало чувство, будто я нахожусь в утробе какого-то неведомого чудовища — я даже слышал тяжкое, мерное — под стать самой мощи зверя — биение его сердца…

Никто не спешил первым нарушить молчание. Неяркое пламя свечей озаряло лица моих сотоварищей; черно-багровые пятна теней исказили их до неузнаваемости, и знакомые черты были настолько застывшими, неподвижными, что я содрогнулся.

Но вот наконец Т., коего мы избрали в тот вечер рассказчиком, откашлялся, (Т. был принят в наше общество недавно.) Он выпрямился в кресле и заговорил, устремив взгляд на пляшущий огонек свечи. Лицо его было испещрено тенями и, видимо, оттого несколько напоминало лишенный плоти и кожи череп; нижняя челюсть с каким-то унылым однообразием дергалась вверх и вниз при каждом издаваемом звуке, что придавало Т. сходство с жутковатой марионеткой…

— Лично я полагаю себя совершенно нормальным, — сказал Т. — Да и никто ни разу не усомнился в ясности моего рассудка. Впрочем, предоставляю судить об этом вам… Может быть, я и впрямь не в своем уме. Или, по меньшей мере, страдаю нервным расстройством. Как бы то ни было, должен признаться, что факт человеческого существования всегда вызывал во мне непонятное отвращение. Боже, до чего же скучна эта штука — жизнь!..

В юности я развлекался как мог, предаваясь обычным людским страстям, но — увы! — ничто не могло рассеять моей тоски. Напротив, мне становилось все безрадостнее и скучнее. Неужели для меня не осталось ничего интересного?.. Эта мысль терзала меня неотвязно. И вот весь свет опостылел мне. Я просто умирал от хандры. Прослышав о чем-то новом и необычном, я, вместо того чтобы погрузиться в неизведанное без оглядки, начинал прикидывать и примерять, раздумывать и сомневаться — и приходил к прискорбному выводу, что все в мире пошло и уныло.

Какое-то время я так и жил, не делая ничего — только ел да спал и проклинал свою долю: подобное существование воистину ужаснее смерти, хотя в глазах других я был, вероятно, счастливчиком. Право, лучше бы мне приходилось в поте лица зарабатывать хлеб свой насущный, ибо самый тяжкий труд просто счастье в сравнении с бездельем. Хотя еще лучше было б владеть несметным богатством и жить в роскоши, утоляя голод души кровавыми развлечениями, подобно прославившимся тиранам, — но то, конечно, и вовсе несбыточные мечтанья.

Да, жизнь моя была бессмысленна и уныла… Вы, господа, разумеется, вправе меня упрекнуть: что тут такого уж необычного? Мы-де и сами томимся от скуки — потому и собрались здесь, в Красной комнате, надеясь отвлечься. К чему многословные объяснения, и так все понятно… Да-да, вы совершенно правы. Я не стану тратить попусту слов и перейду к главному…

Господа, мои терзанья были сильнее ваших! Если вас еще занимают такие нелепицы, как игра в детективов, занятия спиритизмом, эротические картины, то вам повезло… Поверьте, тюрьмы, лечебницы для умалишенных, анатомические палаты — это столь же нелепо и скучно, как и все остальное. Лично я не прельщусь даже зрелищем смертной казни (о чем, как я слышал, вы втайне мечтаете). Меня всегда отвращали такие банальности, и я был близок к отчаянию, когда меня вдруг посетила блистательная идея — сколь чудовищная, столь и заманчивая. Неожиданно я открыл средство побороть свою скуку — и эта мысль всецело завладела моим существом.

Возможно, вы содрогнетесь, услышав мое признание… В общем, я замыслил убийство. Да-да, самое настоящее убийство. И вот блестящий итог: на моем счету почти сотня жизней ни в чем не повинных людей: женщин, детей, стариков. Всех их я убил просто так, из развлечения.

Вы, верно, думаете, что я раскаиваюсь в совершенных мною чудовищных злодеяниях? Отнюдь! Я не испытывал и не испытываю ни малейших угрызений совести. Скажу больше: в последнее время мне прискучила даже эта забава. Я пристрастился к опиуму — из искушения погубить теперь себя самого…

Правда, даже такому, как я, дорога жизнь, и я нахожу в себе силы бороться с дурною привычкой. Только если прискучило лишать жизни других, что же еще остается, кроме как убить себя самого?.. Потому-то я и решил открыть свою тайну — пока еще в состоянии излагать обстоятельства дела. Я решил, что вы, джентльмены, более прочих годитесь для этой цели. Как вы теперь понимаете, я вступил в ваше общество только затем, чтобы рассказать вам историю своей странной жизни… К счастью, согласно уставу вашего общества, новичок должен поведать какую-нибудь ужасающую историю в первый же вечер, так что, благодарение Богу, мое желание исполнится нынче же…