Демоны души - [33]

— Тео, не говори ерунды! — Мэри вскочила с кровати, взмахнула свертком с дневниками. — Мы проверили за эти годы с тобой столько библиотек и архивов, перерыли столько дневников других историков и путешественников, и многие из них вывели нас на Килеана Гилберта! Он был последним авантюристом, интересовавшимся драконами, и по некоторым намекам — он не только собрал обширнейшую библиотеку о драконах (я бы для своей прихватила пару десятков книг из нее), но он потерял руку после встречи с драконом! И ведь он никогда больше не покидал своего замка! А вспомни его альбом с рисунками, который мы отыскали у коллекционера из Крахора? Который я купила за бешеные деньги!

— Надеюсь, ты не пойдешь грабить библиотеку? — насторожился Тео. За полтора десятка лет, что он проработал вместе с этой взбалмошной и совершенно очумевшей барышней, Теодор ожидал от нее чего угодно. Если дело касалось драконов, Мэри Лаура была готова на все.

— Нет, конечно, — успокоила его подруга. — Я попросила милую девушку, помощницу Ирвина, откопировать их для меня, приплатила ей немного, и, думаю, скоро она вышлет мне копии почтой.

— Ты же знаешь, мы искали этот след очень долго, но он может оказаться пустышкой, как и первые два, когда мы полагали, что уже почти нашли драконов. Помнишь? — Тео не хотел разочаровывать подругу, но и не хотел, чтобы она возлагала слишком большие надежды на эти дневники. — Один раз мы оказались в заброшенном чуть ли не тысячу лет назад замке, от которого вообще мало что осталось, а второй раз след оборвался вместе со смертью ученого, сгоревшего за двадцать лет до нашего появления у него дома.

— И сгорел он совершенно подозрительно — самовозгорание! — Мэри направилась к двери. — Ладно пойду спать, а утром сяду за дневники… Или полистаю их сейчас, а утром пойдем в замок, чует мое сердце, что этот Гилберт собрал там много интересного.

Тео лишь закатил глаза к потолку.

Мэри встала на след и теперь ничто и никто не сможет заставить ее сойти с этого следа, пока он не оборвется, или же она не найдет драконов. Впрочем, в последнем Теодор сильно сомневался — такого просто не может существовать, даже в Розми!

5

Наука управлять государством к числу простых никогда не относилась. Постегают ее годами и исключительно на своем горьком опыте, совершая промахи, ошибки, допуская время от времени и катастрофы, конечно же, разного масштаба. Особенно тяжело эта наука дается особам юным, отягощенным не только внезапным бременем власти, но и дурной наследственностью в виде буйной головы, горячего нрава и приступов необоримого гнева. Ну, и ослиного упрямства, конечно же.

Всеми этими пороками обладал Джонатан II, а уж своей внучке он их передал не только в неизменном виде, но добавил туда еще и максимализм, и обостренное чувство справедливости, а также убийственную прямолинейность, доставшуюся его дражайшей внучке от бабушки, жены Джонатана II. Вместе взятые эти качества, помноженные на восемнадцать лет и страшную трагедию, что чуть не раздавила юную королеву на пути к трону, дали отличный результат, от которого в первые же недели ее правления хотели повеситься все ближайшие сподвижники деда, оставшиеся один на один с его буйной внученькой.

Талинда искренне старалась учиться управлять страной, прислушивалась к своим советникам, и старалась соблюдать инструкции, оставленные ей дедом, но порой она не могла понять элементарных вещей.

Вот и сегодня она умудрилась довести до зубового скрежета собственного министра иностранных дел, Карла Ларуса, и главу РСР Винсента Алессандра Бодлер-Тюрри. Хотя второй держался куда лучше первого, но достать Талинда умудрилась обоих.

Королева и ее советники расположились на террасе дворца, увитой ползучими розами, которым еще предстояло распустить свои зеленовато-белые и нежно-розовые бутоны в самые жаркие дни предстоящего лета. Талинда задумчиво допивала третью кружку ароматного чая, а ее чиновники допили уже по второй чашке кофе, куда, судя по их взглядам, они отчаянно желали плеснуть изрядную порцию коньяка.

— Но, господин Ларус, я все равно не могу понять, почему мы не можем этого сделать? — в третий раз завела разговор королева. — Кершийцы убили моего отца, а потом его труп повесили на заборе. Они гнали меня и мою мать чуть ли не через половину Керши, и я совершенно уверена, что они желали мне смерти. Они устроили в Коргваре погромы, в результате которых погибло много розмийцев, совершенно случайно оказавшихся на территории Керши. Они, кершийцы, посмели развернуть самолет принцессы Иоланты, жены кронпринца Розми, уничтожили наш эскорт и принудили нас к посадке. Потом вели себя с нами неподобающим образом, и наконец, чуть до смерти не забили меня!

— Ваше Величество, вы не учитываете… — начал было в третий раз объяснять Карл Ларус, но потом махнул рукой, предоставив слово генералу Бодлер-Тюрри.

— Ваше Величество, давайте разберемся еще раз, — мягко заговорил Винсент. Королева кивнула. — Обращение с Вами и принцессой Иолантой было возмутительно, но в Керши происходили беспорядки, во время которых может произойти всякое. Керши обвинит солдат с той базы в самоуправстве и даже, скорее всего, отдаст Вам их головы в качестве извинения. С политической точки зрения, этого достаточно.