Демоны Алой розы - [7]

Но это – с точки зрения бедных путников, а вот для барона Ральфа Нормана этот разговор – вечернее развлечение. Ну что же… Пусть каждый получит то, чего хочет.

– Может быть, – осторожно произносит странный монах, под рясой которого при движении позвякивает кольчуга, – мы сможем найти решение, удобное для нас обоих? Телега с грузом УЖЕ стоит во дворе замка – пусть она там и остается. А с нею рядом всю ночь будет стоять мой человек – он не сомкнет глаз.

Наставник чуть склоняет голову к плечу, адресуя своему собеседнику робкую улыбку. Руки его согнуты в локтях и развернуты ладонями вверх – словно он держит поднос. Еще один жест, вызывающий в собеседнике неосознанное доверие.

Впрочем, не в этом собеседнике.

Барон Ральф чуть улыбается уголками губ – и начинается торг.

* * *

Вот как поступил бы обычный – то есть бестолковый – воришка, проникни он в замок под днищем телеги? Правильно, рванул бы на радостях в сторону при первой же возможности.

Большая ошибка.

Во-первых, телега застелена тростником – чтобы куриные тушки не нахватали дорожной пыли. Хотя, конечно, все равно нахватают. Но! Даже если убрать груз – чем сейчас и занимается сонный слуга, толстый, с всклокоченной, не иначе со сна, шевелюрой и не менее всклокоченной бородой, дядька. Денни даже пожалел беднягу – спал ведь человек, сны, наверное, видел – нет, разбудили и послали под дождь. Кур дядька переносит по шесть за раз, держа их за шеи, с отвращением, на вытянутых руках. Так вот, даже если убрать груз – Денни все равно не будет видно – под тростником-то. Значит, спешить некуда, и лучше будет полежать под телегой, где и дождик не мешает, и у занятых людей под ногами путаться не надо.

Но есть еще и «во-вторых». Телега с курами стоит в дальнем углу замкового двора, поближе к двери, ведущей, судя по всему, в «холодный» погреб, и всего в десятке шагов от другой телеги – той, в которой свалены в кучу и небрежно закрыты от дождя промасленным тряпьем восхитительные железки новых знакомых воришки. Это для них – железки, а вот мальчишка, продав любой из этих предметов, нож ли, наруч ли, сможет прожить зиму безбедно, в тепле и уюте.

И вообще, нечего оставлять оружие под дождем.

Денни, разумеется, не знает, что увлекшийся переговорным процессом рыцарь категорически запретил вносить под крышу какие-либо предметы с «оскверненной телеги». Впрочем, знай он об этом – вряд ли что-то изменилось бы.

Справедливости ради заметим, что кроме азарта и любопытства есть и другая причина, по которой Денни привязался именно к этой телеге. Вещи, равные по ценности тем, что лежали сейчас от него в десятке шагов, принято в нормальных условиях запирать в кладовых, до которых еще добраться надо. А тут – пожалуйста, стоит руку протянуть.

Значит, так тому и быть…

Дождь усилился, и это было хорошо. «Дождь – твой друг». Эту простую истину дядя Нил повторял так часто, что мальчишка уже давно перестал сетовать на погоду, напротив, получив очередной каплей воды по носу, расплывался в улыбке. В дождь люди прячутся по домам, в дождь стража собирается в кабаке, в дождь собаки лежат в конуре, и даже если нет, то теряют изрядную часть своего нюха.

Вот только стоящий у телеги громила не желает вписываться в эту схему – он упорно мокнет, таращась в ночь. Даже не присядет, впрочем, хоть бы и сел – что толку? Это в нормальную погоду, стоит сесть и к чему-нибудь привалиться, сразу одолевает дрема, а в дождь… наоборот. Становится мокро и холодно, и сразу хочется вскочить на ноги.

«Подождем – под дождем», – беззвучно шепчет мальчишка немудреную рифму, неодобрительно изучая первые щупальца-лужицы, тянущиеся под телегу из мокрого мира снаружи. – Дождь – твой друг. Долго он не высидит».

Словно услыхав его мысли, дождь снаружи перестает шептать – и начинает звенеть. Гремит горохом по дранке, покрывающей сарай, отбивает веселый ритм по закрывающей «железки» рогоже – танцуй, путник! Что не танцуешь? Музыка не нравится? Я веселее сыграю! Танцуй!

И по кожаной куртке путника тоже стучит, тормошит, дергает за рукав. Кожа, конечно, воду не пропускает, но щели-то в ней есть? Или нет? Надо проверить! Каждая капля – лазутчик, каждая ищет лазейку во вражеской обороне. Вот одна нашла – и часовой ежится, сдавленно бормоча под нос что-то не слишком цензурное. Вот нашла другая – и он переступает с ноги на ногу, пытаясь на раскисшей грязи, которой «вымощен» двор, отыскать сухое местечко. Не найдешь, не старайся.

«Враг твоего врага – твой друг, – говорил дядя Нил. – Дождь – твой друг».

Еще несколько минут, и часовой спасается бегством, подняв ворот и опустив голову, – как будто это что-то изменит! Он спешит под навес над крыльцом, расположенным в двух десятках шагов от телеги.

Опять же, «обычный» вор, безусловно, подождал бы, пока охранник добежит до укрытия, пока отойдет на максимальное расстояние, но Денни не считал себя обычным вором, да он им и не был – как же, сам дядя Нил передавал ему свою премудрость! И правда – вот добежит этот громила до крыльца – самое первое, что он сделает, – обернется ведь! Посмотрит на свою драгоценную телегу. А вот пока он бежит к крыльцу, то и смотрит на крыльцо: оборачиваться на бегу, да под ливнем, да по такой грязи, – удовольствия мало. Так что двигаться Денни начал одновременно с охранником, ну разве на миг задержался, выскользнул змейкой из-под своего укрытия, рванул к цели – и замер, надежно скрытый за нею от взгляда своего «подопечного».