Демоны Алой розы - [44]

– Помню. Мы все помним. – Акут-Аргал вопросительно смотрит на Генору-Зиту (та кивает), затем на спящего в телеге Виза-Тока. Пожимает плечами. – Что, впрочем, не мешает нашим богам быть ненастоящими. Вот так живешь, живешь…

– Знаешь, сэр гоблин, – подает голос Джон Рэд, – мне кажется, эта тема тебе неприятна. Если так, оставь ее. И прими мои извинения за то, что я ее затронул.

– Да я сам не знаю еще, как ко всему этому относиться, – вздыхает Акут-Аргал. – Недавно узнал, еще не осмыслил по-настоящему… Видишь ли, наш мир, в отличие от вашего… он тоже ненастоящий.

После этого заявления рыцари на некоторое время погружаются в молчание. Трудно принять, что рядом с тобой в седле покачивается настоящий гоблин из ненастоящего мира.

– Я не понял, – просто говорит барон, чем вызывает у Акут-Аргала усмешку.

– Представь себе кукольный театр, – говорит он. – Вот эту штуку, которую возят с собой бродячие актеры. Представил?

– Да, представил, – кивает Джон Рэд, которому не раз и не два доводилось пинками провожать упомянутых деятелей искусства до границы своих владений. – И что?

– Теперь представь себе, что его делают не кое-как, а поручают работу мастерам – лучшим из лучших. Так, что куклы получаются, как живые.

– Ты не кукла, – категорически возражает Джон Рэд. – Что я – куклу не отличу?

– Наш мир был кукольным театром, – пожимает плечами Акут-Аргал. – То есть, конечно, никто там за ниточки не дергал, куклы двигались сами собой, так, что порой и не отличить было, но… это было игрушкой.

– И чьей же?

– Людей. Людей из вашего мира.

– Ничего себе. И… дай я угадаю. Опять магия?

– Не угадал. – Акут-Аргал провожает взглядом покосившийся забор у обочины дороги, из-за которого за отрядом с интересом наблюдает чумазая малышня. – Не было магии. Было чудо.

– Чудо? Ты хочешь сказать, что Бог…

– Не знаю. Может, и Бог, может даже, ваш, почему бы нет? Посмотрел, увидел, что это – хорошо, вдохнул душу, и наш мир в одночасье стал настоящим.

Некоторое время все едут молча. Сэр Томас пытается представить себе превращение кукольного театра в настоящий мир (картина у него, само собой, складывается совершенно фантастическая), а барон просто покачивается в седле, вдыхая запахи весеннего леса (и лошадиного пота, и всего прочего, что отличает настоящий мир от того, с которым имеют дело бродячие артисты). Барону все совершенно ясно.

– Война началась сразу? – интересуется он, наконец.

– Сразу. – Акут-Аргал не высказывает ни малейшего удивления, а вот Генора-Зита, напротив, высоко поднимает брови и удивленно качает головой. – Орки напали на людей, не здешних, а тех, из нашего мира, черный властелин пошел войной на светлых эльфов, потом гоблины рассорились с орками и заявили о нейтралитете, аих за это сразу стали теснить страны Кулака Добра… Все, как полагается. Да, еще в этой истории застряли бывшие кукловоды из вашего мира – им досталось ото всех.

– Можно понять.

– Можно.

– И теперь я понимаю также, почему ваши боги – ненастоящие. Они были куклами, а потом обрели жизнь…

– Они никогда не обретали жизни, – зло поправляет Генора-Зита. – Мы их перебили ДО того, как наш мир стал настоящим. Понимаешь, рыцарь? Наших богов вообще никогда не было!

– Успокойся, – тихо осаживает ее Акут-Аргал, и девушка умолкает, отвернувшись.

– Что случилось? – осторожно интересуется сэр Томас, когда ему надоедает хмуриться и сверлить взглядом ее спину.

– Обидно, когда то, во что ты верил, оказывается вымыслом, – поясняет Джон Рэд. – Я правильно понял?

– Правильно, – вздыхает Акут-Аргал. – Но не до конца. Боги – вымысел, но я помню, – мы все помним, – как наши предки с ними сражались. Как кровь превращалась в камень, а с неба лил огненный дождь – помню. Как оживал воздух, чтобы начать нас убивать, – тоже помню. Как умирали эти… существа – тоже. Можно найти захоронения – и не сомневайся, там будут лежать их кости. Настоящие, без обмана. И если правильно воззвать к мертвым богам – они отзываются, так-то вот.

– То есть, их не было, но… да, путаница получается.

– Не то слово. Мне пятьдесят. По вашим меркам – средний возраст. Но настоящей жизни – года два. Но я ведь помню! – гоблин в сердцах опускает кулак на седло, заставляя коня всхрапнуть и сбиться с шага. – Я помню своих родителей, а их никогда не было на свете. Я помню все битвы, и все мои шрамы – со мной. Я помню, как хоронил друзей… Я не могу в это не верить, так как что останется иначе? Пустота…

– И старая память, – осторожно спрашивает Джон Рэд, – она… она такая же?

– Да и нет. Если очень внимательно искать, то найдется грань, за которой возникает привкус фальши. – Гоблин морщится, подбирая слова. – Очень слабый. Почти незаметный. Плохо, когда в прошлом – фальшь.

– Ты воин, – возражает барон. – Ты жив. Твой клинок в твоей руке. Чего еще нужно?

– Ты понял, – кивает Акут-Аргал. – Это хорошо. Она, – кивок в сторону Геноры-Зиты, – тоже поймет, не сомневайся. Она умная.

– А этот ваш Повелитель, кто он? – спрашивает сэр Томас после паузы. – Вы так часто о нем упоминаете…

– Один из ваших, – говорит Генора-Зита. Голос ее спокоен, словно не приходилось только что поспешно отворачиваться, скрывая эмоции. – Кукловод. Главный.