Демоны Алой розы - [26]

– Уверен. Что-то у нее с запахом. Даже люди боятся, хоть у них с обонянием и неважно.

– А у гоблинов?

– Получше, чем у людей, – пожимает плечами гоблин. – Намного получше. Но по следу всяко придется пускать собак.

– Потому вы моетесь каждый день! – смеется сэр Томас. – Я все пытался понять…

– Я могу идти по следу, – возражает Генора-Зита. – Если рядом не будет немытых рыцарей в сапогах, к которым боятся подлетать даже мухи.

– Почему – боятся?

– Да так…

– Прекратите вы этот балаган, наконец?!

Беседа не то чтобы заходит в тупик – просто начинает вилять из стороны в сторону. Ужин съеден, в камине тлеют угли. Барон Джон сидит в любимом кресле. Впрочем, это не кресло в современном смысле слова… просто нечто со спинкой, более-менее удобное, обвешанное подушками и матрасиками с овечьей шерстью. Сэр Томас развалился на скамье у стены, вытянув ноги чуть ли не на середину зала. Из гоблинов в комнате остались лишь Акут-Аргал и Генора-Зита. Виза-Ток ушел заниматься «магией», проще говоря, ловить да заколдовывать мелких птиц и – если повезет – летучих мышей. Если они увидят королеву – сообщат. Проблема в том, что птицы умом не блещут, и что именно они примут за королеву – стог ли сена необычной формы, корову ли, завязшую в болоте, – неизвестно.

Генора-Зита спит, прямо здесь, на лавке, что исключает ее участие в разговоре. Вечер, почти ночь.

* * *

– Акут-Аргал… Два имени. Почему?

Гоблин пожимает плечами:

– Имя не дробится. Почему… А почему у тебя два имени?

– Христианское и родовое. Тут все просто.

– У нас посложнее. У нас нет родового имени, точнее, его не используют так, как у вас. Я Акут-Аргал из рода Красной Лисицы. Но это как сказать «барон Джон из Англии». Можно, но обычно так не делают.

Да, беседа уже прошла стадию обсуждения и принятия решений, сейчас это просто разговор. Неторопливый разговор, в котором участвуют четверо – два человека, гоблин и высокий кувшин вина. Надо же получше понять того, с кем собираешься провести несколько следующих недель.

– То есть, ты просто не знаешь, почему их два, и пытаешься увильнуть от ответа?

– Да все я знаю, – морщится гоблин. – Просто каждый раз, когда я произношу слово «магия», у тебя делается такое лицо, словно я тебе ежа дохлого предлагаю.

– Ха!

– Вот тебе и «ха». Я гоблин, и магия – часть меня, как меч – часть тебя. И я еще не придумал, как с вами, здешними, общаться, чтобы вы не поливали меня святой водой…

Монах в углу горестно качает головой.

– Хочешь, вином полью? – фыркает барон.

– Наливай.

Наполняются три кубка – сэра Джона, Акут-Аргала и сэра Томаса.

– Так про два имени…

– Ну смотри, – Акут-Аргал делает глоток из кубка и вытирает губы тыльной стороной ладони. – Есть такая магия… черная, кстати, как ночь. Магия имени.

Францисканец вздыхает. Недостаточно громко, чтобы ему опять велели заткнуться, но достаточно – чтобы довести свое неодобрение до присутствующих.

– И нечего тут вздыхать! – возмущается Акут-Аргал. – Мы, между прочим, эту гадость не используем, кроме, разве что, совсем уж темных родов. И вообще, почти всех, кто этим занимался, уже перебили… типа совпадение, да… а имена остались.

– Два имени, чтобы магу труднее было прицелиться? – подает голос сэр Томас.

– Умный парень, – с одобрением говорит гоблин. – Да, именно так. Потому-то мы и возражаем всякий раз, когда вы зовете нас по одному из имен. Это имя становится сильнее, и значит, ударив в него, можно принести больше вреда.

– Испанцы, – задумчиво произносит барон, – обожают давать сложные имена своим отпрыскам. Могут запросто назвать ребенка в честь дюжины святых… Значит, это и вправду защищает?

– Да. Особенно, если святой – настоящий.

Слышен скрежет зубов монаха.

– Да что я сказал-то такого!

Монах красноречиво молчит.

– А имя рода почему не используете? – уточняет барон, снова наполняя кубки. Вообще-то, этим должен заниматься слуга, но слуг отослали – мало ли, какие тайны всплывут в разговоре. – Был бы Акут-Аргал Ред Фокс.

– У нас немного другие отношения с родом, – усмехается гоблин. Изучает некоторое время ломтик жареной оленины, нанизанный на кончик ножа, затем пожимает плечами и отправляет его обратно в тарелку. Делает глоток вина, отсалютовав предварительно кубком хозяину замка. – Мы не люди.

– Как будто я не заметил.

– Заметить-то ты, может, и заметил, но не понял – это точно.

– Да чего тут понимать? – Теперь настал черед барона Джона пожимать плечами. – Достаточно посмотреть на ваши рожи…

– Это – внешнее, и это – не важно, – возражает гоблин. Поджав ноги, рывком разворачивается на лавке, подходит к окну и некоторое время стоит, глядя наружу, опершись ладонями о широкий каменный подоконник. По случаю теплой погоды, ставни сняты (и стоят рядом, у стены), и за окном открывается вид на лес – темная ночь, ни огня, ни звуков. Луна – и та еще не взошла.

– Мы не люди, – повторяет он; направленный наружу, голос его звучит глухо. – Мы гоблины.

– Хорошо, и что это значит? – спрашивает Джон Рэд.

– Ты говорил об отношениях с родом, – уточняет сэр Томас.

– Да. Просто… слушай, монах… сейчас самое время для ночной молитвы, ты не находишь? Я обещаю не соблазнять этих добрых людей, да и не понравлюсь я им, даже если попытаюсь…