Демон сна - [76]

Мгновение нечистой тишины возникло после громкого шипения, сопровождавшего гибель адских тварей, и в этот миг я услышал из глубины здания женский выкрик, полный нестерпимой боли. Оленька! Это был её голос. Страдание, звучавшее в крике, резануло прямо по моей душе. Я согнулся, как от удара, словно больно было мне. Да мне и было больно. Сестричка, что эти сволочи делают с тобою! С трудом я выпрямился и хотел уже вбежать в здание, но тут будто кто-то шепнул мне на ухо: «Обернись и зри!» Я резко оглянулся и включил «истинное зрение». И ужаснулся. На меня неслась жуткая многоликая, многоглазая, многозубая волна гадостных потусторонних тварей. Впереди тучей мчались мрёнки и другая мелочь, за их спинами возвышались шайгмары и ещё какие-то козлорогие существа, поверх их голов летели страгмары и иные крылатые страшилища. Все мерзотные порождения Тьмы окружены были лёгкой красноватой аурой — это указывало на то, что они находятся на ментальном плане. Как же вовремя я убил двух стражей! Очень быстро я перевёл мысленный рычаг, вернув себе плотность. Волна гадов пронеслась сквозь меня, мелькали звериные лапы, загнутые рога, клыки, шипастые хвосты… Зрелище было пугающим, но… бесплотным. Тем не менее, страшный выбор вставал передо мною: деволюмизироваться и подвергнуть себя атакам этой огромной армии монстров, или оставаться плотным и встретиться со стволами и ножами культистских боевиков… Нет уж, подумал я. Лучше пасть от пули или клинка, чем погибнуть в когтях этой мерзости. Я повернулся, сменил магазин в карабине и, взяв его наизготовку, шагнул в проём главного входа. Единственным планом действий, который представлялся мне более или менее безопасным, было «мерцать» между двумя измерениями, уходя от выстрелов и ударов культистов-людей в ментал и тут же возвращаясь обратно. При этом «истинное зрение» необходимо было держать включённым всё время, чтобы не попасть случайно под коготь или клык потусторонней твари. Сколько же энергии понадобится на всё это? Однако я даже не думал останавливаться. Я вытащу сестрёнку, или умру вместе с ней.

К счастью, привилегированные члены культа, видимо, уже все зашли в молельный зал, и сзади меня никто не нагонял. А те бойцы демонопоклонников, что были снаружи, вероятно, даже ещё не поняли, что на базу проник чужой. Тем не менее, Старик Ди явно не надеялся исключительно на двух призванных демонов для охраны средоточия своей силы. В плохо освещённом коридоре у двойных дверей, ведущих в центральный зал, стояло четверо охранников-людей в чёрно-белых камуфляжах. Они слышали шум снаружи, держали оружие наизготовку, но, как видно, имели приказ не покидать пост. Разумно. Второй же приказ, похоже, был брать меня живым. Они не стали стрелять сразу. Неразумно.

— Стоять!! — крикнул один, и они направили на меня стволы ружей. — Ни с места!! Оружие на землю, руки за голову!

Ну что ж, поехали. Я дёрнул мысленный рычаг, деволюмизируясь, вскинул карабин и выстрелил в ноги главному, одновременно делая скачок вперёд и уворачиваясь от «ментального» шайгмара, протянувшего было ко мне мощную чёрную лапищу. Всего в непосредственной близости от меня было с десяток разнообразных демонов, слепо шарящихся в ментале — бесплотному мне предстояло лавировать между ними. Чем-то это напоминало бой на движущемся конвейере, когда тебе противостоят не только противники из плоти и крови, но и протягивающиеся ото всюду манипуляторы, лезвия и острия.

Боец культистов осел на пол, вопя и хватаясь за коленку. Я уже был возле другого. Вернув себе плотность, чтобы тянувшийся ко мне шайгмар проскочил сквозь меня, я вновь нажал спуск карабина, приставив его прямо к ступне стоящего рядом боевика. Ментальное пространство было опять свободно, я вновь деволюмизировался, быстро навёл ствол и выпалил в бедро третьему. Сильно оттолкнувшись двумя ногами, я боком поднырнул под рванувшегося ко мне страгмара, пригнул голову, пропуская над собой стайку мрёнков, и аккуратно упал на пол уже за спиной четвёртого охранника-человека. Обрёл плотность и всадил пару пуль ему в пятую точку. Вскочил на ноги и четырьмя резкими ударами приклада успокоил пытавшихся подняться боевиков, одновременно ногами отпинывая подальше их карабины. Всё про всё заняло секунд пятнадцать-двадцать. Но я здорово устал и взмок. Скорее вытерев пот со лба, я включил ещё и «общий рентген» и повернулся к дверям в центральный зал.

О Боже, Боже мой! Зрелище было страшным, убийственно, невоспринимаемо страшным. И дело было даже не в сонме демонов, крутящихся вокруг алтаря, наблюдаемых мною «истинным зрением». И не в толпе готовящихся к тёмной церемонии адептов, наполнявшей зал. Не в чёрно-сияющей проклятой книге, лежавшей на высоком пюпитре у залитого красным камня и колдовского круга в центре зала. Не в обнажённой фигуре Старика Ди, с ног до головы измазанного чужою кровью.

Самое страшное было на помосте, возле алтарного камня и над ним. Х-образная пыточная рампа была установлена посреди круга и камень лежал прямо между двумя её нижними опорами. У опор, видимо, только недавно снятые, распростёрлись безумно искромсанные тела нескольких юных девушек. Даже девочек. Хозяевам культа, видно, требовались полностью невинные жертвы. Так они и открыли ту дверь, о которой говорил их проклятый повелитель. Тела были так искалечены, что я не мог определить, сколько их там. Наверно, их было не меньше трёх. Или четырёх. Жестокость и бессмысленность этого жуткого кровопролития потрясали разум. Но это было ещё не всё. На рампе, распятая и прикованная железом за руки и за ноги, висела Оля Самохина. Моя сестра. Она была совершенно без одежды. Она была очень бледна и синие глаза ярко выделялись на искажённом болью прекрасном лице. Ей было очень, очень больно, и это я чувствовал прямо физически. Мало того, что металлические оковы глубоко врезались в её запястья и щиколотки, держа вес её тела. Мало того, что её горло было стянуто кожаной удавкой. Мало того, что несколько кровавых следов от удара бича опоясывало её руки, ноги и живот. С обеих сторон пониже высоких грудей прямо под её рёбра воткнуты были два железных крюка, из-под которых по белой коже несчастной сочились струйки крови. К крюкам были привязаны верёвки, пропущенные через блоки, прикреплённые под низким потолком. Другим концом верёвки спускались на ворот, у рукояти которого стоял Ди. Ещё не видя меня, Старик, с полубезумным садистским смехом и воплем «Пой, птичка моя, пой!!» немного провернул рукоять. Тело Ольги чуть изогнулось было вслед за потянувшими её вверх крюками, но оковы прочно удерживали его на месте и не давали уменьшить боль. Кровь полилась сильнее. Я видел, что Ольга изо всех сил пытается не закричать, старается не доставить мерзкое удовольствие своему мучителю. Но страдание было слишком чудовищным и с её побелевших губ сорвался долгий сдавленный стон, в конце всё-таки прорвавшийся пронзительным болезненным выкриком, таким, какой я слышал снаружи здания.