Демон сна - [64]

Часы на приборной панели показывали почти полдесятого. У нас оставалось всего два с половиной часа до предполагаемого начала основного ритуала в Обители. А за это время требовалось доехать до Долгопрудного по неосвещённым и, возможно, перегороженным дорогам, пробраться на базу Незримых и найти книгу и её нынешнего владельца. Сперва пришлось ещё завезти спасённую нами девчонку в больницу на улице Касаткина — благо почти мимо проезжали. Здесь мы действовали быстро и напористо — подъехали прямо к въездным воротам, сверкнули перепуганным охранникам Ольгиным удостоверением, сказали, что срочно везём пострадавшую, и те пропустили «форд» к приёмному покою. Я внёс девушку внутрь тёплого помещения и уложил прямо на банкетку в коридоре. Не вступая ни в какие разговоры с вышедшим ко мне дежурным врачом, я просто деволюмизировался, вышел к машине, сел за руль, вернул себе плотность и быстро увёл автомобиль с территории больницы, пока никто не опомнился.

Глава 9. Поход за откровением

К десяти часам мы доехали только до Алтуфьевского шоссе. Город окутывали темнота и страх. Движущегося транспорта почти не было видно, зато брошенных авто на улицах было хоть отбавляй. Иногда «форд» едва мог протиснуться между расставленных как попало пустых легковушек, грузовиков и автобусов. Кое-где на перекрёстках виднелись мерцающие красно-синие спецсигналы машин автоинспекции. Но сами полицейские на дорогу не выходили. Вероятно, произошли какие-то нападения, быть может, с воздуха, и стражи порядка предпочитали отсиживаться в относительной безопасности своих жестяных коробок с «мигалками». А может, слова об официальном перекрытии движения в городе были лишь враньем или больной фантазией сокольнического старлея. В любом случае нам это было только на руку.

На Алтуфьевке нам навстречу попалась колонна армейских автомобилей. Власти всё-таки решили ввести в город внутренние войска.

— Вот это не слишком хорошо, — сказала Ольга, проводив хмурым взглядом идущую с ярко зажжёнными фарами вереницу фургонов. — Среди офицеров могут оказаться Незримые. А солдатики очень склонны к внушению. Если у них будет оружие, то всё это может кончиться плохо, особенно если мы не успеем в Обитель вовремя.

— Значит, надо успеть, — мрачно сказал я и сильнее нажал на акселератор. Ольга опять завозилась с ментальным передатчиком.

— Нам есть одно сообщение, — сказала она. — Что тут?.. «По состоянию на двадцать один ноль-ноль свободных сил нет». Подпись: «Зиновьев». И это всё. Очень неясно написано, видно, у них там голова кругом идёт и времени совсем нет ни на что. Впрочем, понятно, что мы с тобой, братик, сами по себе, и если не справимся, помочь нам будет некому.

— Справимся, — всё так же мрачно ответил я. Моя голова была занята другим. Я размышлял.

Если наш поход увенчается успехом, и мы отберём книгу у Незримых, то быть может, Сефирос простит меня? Недаром же он передал мне свои слова о «втором шансе»… Я смогу вернуться в Организацию. Моё существование вновь обретёт цель и смысл. И Аня будет рядом — пусть и во сне. Итак, я сражался не только ради абстрактных целей борьбы с потусторонним Злом и даже не только для защиты простых людей от сверхъестественных угроз. Я бился ещё и за своё собственное личное счастье и достойную жизнь. Как же так вышло? В поисках покоя, отказываясь от борьбы, мирно, как мне казалось, уходя в сторону, пытаясь жить «для себя», я разрушал свою судьбу. Начав действовать в общих интересах, преодолевая трудности и выполняя свой долг, я тем самым приближал к себе и сохранял то, что мне дорого. Удивительный парадокс, но это бывает часто. Став старше, я понял, что так уж устроено человеческое бытие в этом сумрачном мире. И, наверно, к лучшему…

— Я отправила руководству информацию о произошедшем, — сообщила Ольга, прервав мои мысли. — И о том, что мы движемся к Обители. Может, кому-то из местных агентов всё же удастся прийти нам на помощь. Хотя я бы сильно на это не рассчитывала. Сколько нам, по-твоему, ещё ехать?

— В километрах или в часах? — усмехнулся я. — Расстояние не очень большое, но я же не знаю, какая дорога будет. Сама видишь, что творится. До Московской кольцевой нам добраться хотя бы. И надеяться, что она не перегорожена наглухо нигде. Потом я предполагал съехать прямо с кольца на этот самый проезд Строителей за мостом через Савёловскую железную дорогу. Проезд вроде бы сквозной, идёт от МКАД к Лихачёвскому шоссе. Если же там спуститься не удастся, то путей у нас будет два — съехать на Дмитровское шоссе и повернуть к железнодорожному переезду у платформы «Новодачная», или ехать по кольцу почти до Химок. Так или иначе, надо будет попасть непосредственно на Лихачёвское шоссе и заехать на проезд с другой стороны.

Самохина немного помолчала, а затем несмело спросила своим медово-золотистым голоском:

— Ты на меня за что-то сердишься, братик? Ты считаешь, что я ненавидела тех культистов? Я понимаю, мы должны относиться ко всем людям одинаково, по крайней мере, пока это люди… Видишь, я даже постаралась их там перевязать и укрыть. Меня устыдило то, что ты не застрелил их лидера… Но ты пойми, они ведь нам враги, и это даже не как на войне, где солдаты иногда братания устраивали или целыми отрядами переходили на чужую сторону. Почти все человеческие войны несправедливы, и солдаты сражаются из-за разных политических дрязг, или если владельцы крупного капитала устраивают очередной передел мира… Самим-то солдатам очень часто делить нечего, если, конечно, речь не идёт о войне Отечественной или освободительной. Но даже и там можно распропагандировать рядовых бойцов агрессора. Однако у нас-то совсем другая борьба. Как ты можешь распропагандировать демона? Или даже обуянного им человека? Можно изгнать демона — хотя человек, пустивший его в своё сознание, всё равно рискует сойти с ума. Или можно убить человека. Я знаю, что это невероятно жестоко звучит, но иногда так проще и лучше. Он уже не наш собрат, он машина, тупо и послушно исполняющая волю своих адских хозяев. Я была уверена, что ты застрелишь этого Комкова за его страшные дела. Я бы и ухом не повела. Но ты не стал стрелять. Ты посмотрел на него. И узнал, что он стал безумным. Я и не думала, что люди с таким состраданием, жалостью и пониманием, как у тебя, действительно бывают. Я думала, что они есть только в рыцарских сказках. Когда я была совсем юной, я читала много таких. А окружающая действительность была настолько… другой и худшей, что временами у меня мутилось сознание. Я ведь сперва не осознавала свой дар. Только когда меня начали чураться сверстницы, жившие в детдоме в одной палате со мною, я поняла, что не такая, как все… Они постоянно видели меня в своих снах, а я знала все их грёзы. О, поверь, они были подчас даже гораздо хуже и гаже того твоего сна с демоницей! И ещё эта моя несчастная красота… Ты знаешь, Андрей, я ведь даже не имею понятия, откуда я родом. В метрике записан город Касимов, волосы русые, говорю вроде по-русски, а на самом деле я не знаю, кто я такая…