Демон отверженный - [55]

Еще как хотел, подумала я, но вслух не сказала и отодвинулась от стола — мне нужно было хотя бы ложное ощущение безопасности от более далекого расстояния.

— Ты уверен, что не хочешь кофе? — спросила я и подошла к кофеварке, намеренно повернувшись к нему спиной. Да, я боюсь, но, если не буду этого открыто проявлять, он отступит.

— В Цинциннати я нахожусь из-за тебя, — сказал он. — Дети Пискари должны за свое благополучие благодарить тебя. Я думаю, тебе следует это знать.

Я крепко стиснула губы, охватила себя руками и обернулась к нему, готовая. Пустой треп кончился.

— Я слышал, что вы с Айви живете в этой церкви вместе, и знал, что она от тебя хочет. — У меня запылали щеки. — Если ты сумеешь спасти ее душу после первой смерти, — продолжал он, — это будет самый серьезный скачок в истории вампиров после их появления в прямом телеэфире.

А… вот как. Я не знала, что сказать. Вот этого я не ожидала.

Мастер улыбнулся:

— Отсутствие души — вот причина, по которой большинство вампиров не могут додержаться до тридцатилетней годовщины своей смерти. К тому времени все, кто любил их и давал им кровь, уже либо нежить, либо просто мертвы. Кровь же от того, кто не любит тебя — пища недостаточная, а без души неживому вампиру очень трудно бывает убедить своих доноров, что он их любит. Поэтому тяжело создать эмоциональную привязанность реальную, не напускную. — Он шевельнулся, и меня обдало запахом вампирского ладана. — Можно такое сделать, но требует массы тонкостей.

Почему-то я не думала, что у Ринна Кормеля есть такая проблема.

— Так что, если я смогу спасти душу Айви?.. — подсказала я. Мне не нравилось, к чему он клонит.

— Это позволит неживым создавать связи на уровне ауры с новыми людьми и вечно длить свое неживое существование.

Я прислонилась к столу и скрестила ноги. Отпивая кофе, подумала еще раз, вспомнила, как Айви вместе с кровью восприняла и часть моей ауры. Эта теория отлично согласовывалась с моей личной теорией, что неживому вампиру нужна иллюзия души или ауры, иначе мозг осознает, что он мертв, и выгонит вампира на солнце, чтобы погибнуть, — восстановив этим равновесие ума, тела и души.

— Прошу прощения, — сказала я, подумав, что от таких мыслей Папу Римского инфаркт бы хватил. — Не получится. Я не знаю, как спасти душу Айви после ее смерти. Просто не знаю.

Ринн Кормель оглядел рассыпанные травы, раздавленные на полу ногами, и меня бросило в жар от мысли, уж не знает ли он, что я экспериментировала со способами ввести жажду крови Айви в безопасные рамки.

— Это ведь ты нарушила равновесие власти между вампирами и вервольфами, — сказал он с тихим упреком, и я похолодела. — Ты нашла фокус, — уточнил он, и у меня забился пульс.

— Не я. Мой бойфренд. Бывший.

— Тонкости, — отмахнулся он, сделав жест рукой. — Ты его вытащила на свет.

— Я же его и похоронила.

— В теле вервольфа! — напомнил он. И в голосе был намек на злость.

Может, это меня и напугало бы, но сейчас дало обратный эффект. Да я сегодня уже демона укротила, и мне море было по колено.

— Если ты только тронешь Дэвида… — начала я, отставляя чашку.

Но Ринн Кормель только поднял брови. Гнев его растаял, настолько развеселили его мои угрозы.

— Рэйчел, не надо меня запугивать — при этом ты выглядишь по-дурацки. Я говорю, что ты нарушила равновесие. Артефакт вышел из укрытия, власть переходит. Медленно, в течение жизни многих поколений, но власть будет переходить к вервольфам.

Он встал. Я не смотрела в сторону своего пистолета, но ощущала его — безнадежно далеко от меня.

— Если ты найдешь способ сохранить душу неживым, то число неживых будет расти так же медленно. — Он улыбнулся, начал застегивать пальто. — Равновесие будет сохранено, никто не станет погибать. Разве не этого ты хочешь?

Я приложила руку к груди. Наверное, надо было этого ожидать: ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

— А колдуны и люди? — спросила я.

Он выглянул в кухонное окно, в темноту.

— Наверное, это тоже будет зависеть от тебя.

Но я услышала другое: «Кого это волнует?» Чтобы закончить с этим делом, я сказала:

— Я не знаю, как это сделать. Ты не ту колдунью выбрал.

Ринн Кормель нашел глазами шляпу и поднял ее, грациозно нагнувшись.

— Я думаю, я выбрал единственную колдунью, — сказал он, стряхивая со шляпы семена одуванчика. — Но если даже ты не найдешь способа, другие увидят, чего ты достигла, и будут это развивать. А тем временем — что я теряю, объявив твою кровь запретной для всех, кроме Айви? Что я теряю, создавая условия, чтобы вы с ней получили возможность построить отношения на крови без стресса и хлопот?

Я подавила дрожь. Моя рука поднялась закрыть шею.

— Это мне ничего не стоит, — сказал он, надевая шляпу.

О'кей. Он меня прикрыл от вампиров.

— Я это ценю, — сказала я мрачно. — Большое спасибо.

Ринн Кормель оттолкнул носком туфли медный котелок.

Тот заскрипел по рассыпанной соли.

— Для тебя это трудно, как я понимаю? Быть кому-то обязанной?

— Я не… — начала я, потом скривилась, потерла спину, где она упиралась в ручку буфета. — Да.

Хотя мне неприятно было это признать.

Его улыбка стала шире, показала полоску зубов, и он повернулся уходить.