Демон - [19]

Незнакомец

Мы одне.

Монахиня

А бог?

Незнакомец

На нас не кинет взгляда,

Он занят небом, не землей.

Монахиня

А наказанье, муки ада?

Незнакомец

Так что ж? ты будешь там со мной.

Мы станем жить любя, страдая,

И ад нам будет стоить рая;

Оставь сомнения свои;

И что такое жизнь святая

Перед минутою любви?

Моя бессменная подруга,

Ты будешь разделять со мной

Века бессмертного досуга

И власть над бедною землей,

Где носит всё печать презренья,

Где меж людей, с давнишних лет,

Ни настоящего мученья,

Ни счастья без обмана нет.

Благословишь ты нашу долю,

Не будешь на меня роптать

И не захочешь грусть и волю

За рабство тихое отдать.

Монахиня

Оставь меня, о дух лукавый,

Оставь… не верю я врагу.

Творец… увы, я не могу

Молиться… тайною отравой

Мой ум слабеющий объят…

Но слушай, ты меня погубишь,

Твои слова огонь и яд,

Скажи, зачем меня ты любишь…

Незнакомец

Зачем, красавица? – увы,

Не знаю… Полон жизнью новой,

С своей преступной головы

Я гордо снял венец терновый.

Я всё былое бросил в прах;

Мой рай, мой ад в твоих очах;

Я проклял прежнюю беспечность;

С тобою розно мир и вечность

Пустые звучные слова,

Прекрасный храм – без божества.

Люблю тебя нездешней страстью,

Как полюбить не можешь ты,

Всем упоением, всей властью

Бессмертной мысли и мечты;

Люблю блаженством и страданьем,

Надеждою, воспоминаньем,

Всей роскошью души моей…

О, не страшись… но пожалей!..

Толпу духов моих служебных

Я приведу к твоим стопам,

Прислужниц чудных и волшебных

Тебе, красавица, я дам;

И для тебя с звезды восточной

Сниму венец я золотой,

Возьму с цветов росы полночной,

Его усыплю той росой;

Лучом румяного заката

Твой стан, как лентой, обовью

И яркий перстень из агата

Надену на руку твою.

Всечасно дивною игрою

Твой слух лелеять буду я.

Чертоги светлые построю

Из бирюзы и янтаря…

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

И дам тебе всё, всё земное,

Люби меня!..

И он слегка

Прижался страстными устами

К ее пылающим устам;

Тоской, угрозами, слезами

Он отвечал ее мольбам.

Она противиться не смела,

Слабела, таяла, горела

От неизвестного огня,

Как белый воск от взоров дня.

В то время сторож полуночный

Один, вокруг стены крутой,

Когда ударил час урочный,

Бродил с чугунною доской.

Но возле кельи девы юной

Он шаг свой мерный укротил

И руку над доской чугунной,

Смутясь душой, остановил.

И сквозь окрестное молчанье,

Ему казалось, слышал он

Двух уст согласное лобзанье,

Невнятный крик и слабый стон…

И нечестивое сомненье

Проникло в сердце старика.

«То не отшельницы моленье!»

Подумал он, и до замка

Уже коснулся… тихо снова!

Ни слов, ни шума не слыхать…

Канун угодника святого

Спешит он в страхе прочитать…

Крестит дрожащими перстами

Мечтой взволнованную грудь

И молча скорыми шагами

Свой прежний продолжает путь.

За час до солнечного всхода,

Еще высокий берег спал,

Вдруг зашумела непогода,

И океан забушевал;

И вместе с бурей и громами,

Как умирающего стон,

Раздался глухо над волнами

Зловещий колокола звон.

Не для молитвы призывали

Святых монахинь в тихий храм,

Не двум счастливым женихам

Свечи дрожащие пылали:

В средине церкви гроб стоял,

Досками черными обитый,

И в том гробу мертвец лежал,

Холодным саваном увитый.

Зачем не слышен плач родных

И не видать во храме их?

И кто мертвец? Едва приметный

Остаток прежней красоты

Являют бледные черты;

Уста закрытые бесцветны,

И в сердце пылкой страсти яд

Сии глаза не поселят,

Хотя еще весьма недавно

Владели пылкою душой,

Неизъяснимой, своенравной,

В борьбе безумной и неравной

Не знавшей власти над собой.

И нет тебя, младая дева!..

Как злак потопленных полей,

Добыча ревности и гнева,

Ты вдруг увяла в цвете дней!..

Напрасно будет солнце юга

Играть приветно над тобой,

Напрасно будет дождь и вьюга

Реветь над плитой гробовой.

Лобзанье юноши живое

Твои уста не разомкнет;

Земля взяла свое земное,

Она назад не отдает.

3

С тех пор промчалось много лет,

Пустела древняя обитель,

И время, вечный разрушитель,

Смывало постепенно след

Высоких стен; и храм священный,

Добыча бури и дождей,

Стал молчалив, как мавзолей,

Умерших памятник надменный.

Из двери в дверь во мгле ночей

Блуждает ветр освобожденный.

Внутри, на ликах расписных

И на окладах золотых,

Большой паук, отшельник новый,

Кладет сетей своих основы.

Не раз, сбежав со скал крутых,

Сайгак иль серна, дочь свободы,

Приют от зимней непогоды

Искала в кельях. И порой

Забытой утвари паденье

Среди развалины глухой

Их приводило в изумленье.

Но в наше время ничему

Нельзя нарушить тишину:

Что может падать, то упало,

Что мрет, то умерло давно,

Что живо, то бессмертно стало,

Но время вживе удержало

Воспоминание одно.

И море пенится и злится

И сильно плещет и шумит,

Когда волнами устремится

Обнять береговой гранит.

Он вдался в море одиноко,

Над ним чернеет крест высокой.

Всегда скалой отражена,

Покрыта пылью белоснежной,

Теснится у волны волна,

И слышен ропот их мятежный,

И удаляются толпой,

Другим предоставляя бой.

Над тем крестом, над той скалою,

Однажды утренней порою

С глубокой думою стоял

Дитя Эдема, ангел мирный,

И слезы молча утирал

Своей одеждою сапфирной,

И кудри мягкие как лен

С главы венчанной упадали,

И крылья легкие как сон

За белыми плечьми сияли.

И был небесный свод над ним

Украшен радугой цветистой,

И волны с пеною сребристой

С каким-то трепетом живым

К скалам теснились вековым.

Всё было тихо. Взор унылый