Демократия — низвергнутый Бог - [56]

Растущая зависимость эгалитарной классовой политики от ранее существовавшей племенной политики приводит к еще большему расовому и социальному напряжению и враждебности, а также к еще большему разрастанию населения с низким уровнем образования. В дополнение к тому, что определенные этнические или племенные группы изгоняются из городов в результате племенной политики, все чаще представители высших классов всех этнических или племенных групп покидают город. То, что осталось позади в городах будет характеризировать все более и более отрицательный отбор населения: из правительственных бюрократов, которые работают, но не живут там, и из низов и социальных изгоев всех племен и рас, которые там живут, которые чаще не работают, а выживают на субсидии (просто подумайте о столице США – Вашингтоне).

Кто-то может подумать, что дела не могут стать хуже, но это не так. После того, как расовая и классовая гонки были разыграны и выполнили свою разрушительную работу, правительство обращается к полу и гендерной гонке, а «расовая справедливость» и «социальная справедливость» дополняются «гендерной справедливостью». Создание правительства не только подразумевает, что ранее разделенные юрисдикции (например, в пределах этнически или расово разделенных районов) принудительно интегрированы; в то же время это означает, что ранее полностью интегрированные юрисдикции (как в домохозяйствах, так и в семьях) будут принудительно разрушены и распущены. Вместо того, чтобы рассматривать внутрисемейные или бытовые вопросы (включая такие вопросы, как, например, аборт), как чужое дело, которое должно оцениваться и обсуждаться главой и членами семьи, после того, как была установлена судебная монополия, её агенты будут стремиться расширить свою роль в качестве судьи и арбитра последней инстанции во всех семейных делах. Чтобы заручиться поддержкой народа в своей роли, правительство будет способствовать разобщению внутри семьи: между полами (мужьями и женами) и поколениями (родителями и детьми). Это будет особенно заметно в больших городах.

Любая форма всеобщего благосостояния – обязательное перемещение богатства или дохода от «имущих» к «неимущим» снижает ценность членства человека в расширенной системе семья-домохозяйство как социальной системе взаимного сотрудничества и помощи. Брак теряет ценность. Для родителей ценность и важность «хорошего» воспитания (образования) своих детей снижается. Соответственно, детям будет придаваться меньше значения, а родителям – меньше уважения. Из-за высокой концентрации получателей социальных пособий в больших городах распад семей уже достаточно продвинут. В обращении к полу и поколению (возрасту) как к источнику политической поддержки, а также к поощрению и принятию законодательства о сексе и семье, неизменно ослабляется авторитет глав семей и домашних хозяйств, а также «естественная» межпоколенченская иерархия в семьях и значение семьи из нескольких поколений как основной ячейки человеческого общества. Действительно, как только закон и законодательство правительства заменят семейное право и законодательство (включая межсемейные договоренности в сочетании браками, совместными семейными обязанностями, наследством и т.д.), ценность и значение института семьи можно будет только систематически разрушать. Что такое семья, если она не может даже обеспечить свой внутренний закон и порядок? В то же время, как должно быть ясно, но не было достаточно отмечено, с точки зрения правительства, их способность вмешиваться во внутренние семейные вопросы должна рассматриваться как высшая награда и вершина их собственной власти. Использование племенных, расовых обид или классовой зависти в личных интересах – это одно. Совершенно другое достижение – использовать ссоры, возникающие в семьях, чтобы разрушить всю, в целом, гармоничную систему автономных семей: вырвать отдельных людей из их семей, изолировать и распустить их, тем самым увеличивая власть государства над ними. Соответственно, по мере реализации государственной семейной политики развод, одиночество, одинокое воспитание и незаконнорожденность, случаи родительского и супружеского пренебрежительного отношения к детям или жестокого обращения, а также разнообразие и частота «нетрадиционных» образов жизни (гомосексуализм, лесбиянство, коммунизм, и оккультизм) тоже возрастет.

Параллельно с этим будет происходить постепенный, но неуклонный рост преступности и преступного поведения. Под монопольным покровительством закон неизменно трансформируется в законодательство. В результате бесконечного процесса перераспределения доходов и богатства во имя расовой, социальной и/или гендерной справедливости сама идея справедливости как универсальных и неизменных принципов поведения и сотрудничества будет в конечном итоге разрушена. Вместо того, чтобы быть задуманным как нечто существующее (и подлежащим обнаружению), закон все чаще рассматривается как созданный правительством (законодательством). Соответственно, не только возрастет правовая неопределенность, но и в ответ вырастет общественная ставка временных предпочтений (то есть люди в целом станут более ориентированными на настоящее и будут иметь все более узкий горизонт планирования). Моральный релятивизм также будет поощряться. Ибо, если не существует такой вещи, как абсолютное право, то также не бывает и абсолютной ошибки. Действительно, то, что сегодня правильно, завтра может быть не так, и наоборот. Таким образом, растущие временные предпочтения в сочетании с моральным релятивизмом создают идеальную почву для преступников и преступлений – тенденции, особенно заметной в больших городах. Именно здесь распад семей наиболее продвинут, где существует наибольшая концентрация получателей субсидий, где процесс генетического вырождения продвинулся дальше всего, и где межплеменная и расовая напряженность как результат принудительной интеграции является наиболее опасной. Вместо центров цивилизации города стали центрами социальной дезинтеграции и выгребными ямами физического и морального разложения, коррупции, жестокости и преступности.