Демократия — низвергнутый Бог - [15]

Более того, частная собственность на правительство подразумевает умеренность и дальновидность по еще одной причине. Вся частная собственность по определению является исключительной собственностью. Тот, кто владеет имуществом, имеет право исключить всех остальных из пользования ею; и он вправе выбирать, с кем он готов поделиться своим пользованием. Как правило, он будет включать свою семью и исключать всех остальных, за исключением приглашенных гостей или оплачиваемых сотрудников и подрядчиков. Только правящая семья и, в меньшей степени, ее друзья, сотрудники и деловые партнеры участвуют в пользовании экспроприированными ресурсами и, таким образом, могут вести паразитическую жизнь. Из-за этих ограничений в отношении вступления в правительство и исключительного статуса отдельного правителя и его семьи частная собственность на правительство стимулирует развитие ясного «классового сознания» со стороны негосударственной общественности, и способствует оппозиции и сопротивлению любому расширению эксплуатационной власти правительства. Существует четкое различие между (немногими) правителями, с одной стороны, и (многими) управляемыми с другой, и переход между этими классами малодоступен. Столкнувшись с почти непреодолимым препятствием на пути перехода между классами, солидарность между управляемыми укрепляется, и их взаимная идентификация как реальных или потенциальных жертв нарушений прав правительством и риск для правящего класса потерять легитимность в результате увеличения эксплуатации увеличивается.

В отличие от этого, смотритель правительства будет пытаться максимизировать не общее государственное богатство (размер капитала и текущий доход), а текущий доход (независимо от стоимости капитала). Действительно, даже если смотритель захочет действовать по-другому, он не сможет, поскольку общественные ресурсы правительства не могут быть проданы, а без рыночных цен экономический расчет невозможен. Соответственно, следует признать неизбежным, что общественное владение правительством приведет к постоянному потреблению капитала. Вместо того, чтобы поддерживать или даже повышать ценность правительственного имущества, как это обычно делает частный владелец, временный сторож правительства быстро использует как можно больше государственных ресурсов, поскольку то, что он сейчас может потребить он никогда не сможет потребить в будущем. В частности, смотритель, в отличие от частного владельца правительства, не заинтересован в том, чтобы не разрушить его страну. Почему бы ему не захотеть увеличить свой доход, если преимущество политики умеренности – более высокая капитальная стоимость государственного имущества не может быть получена в частном порядке, тогда как преимущество противоположной политики более высоких налогов увеличит текущий доход? Для президента, в отличие от короля, умеренность предлагает только недостатки.

Кроме того, с общественным государственным правительством любой, в принципе, может стать членом правящего класса или даже главой власти. Различие между правителями и управляемым, а также классовое сознание управляемых становятся размытыми. Возникает даже иллюзия, что различия больше не существует: что с общественным управлением никто не управляется кем-либо, и что каждый управляет сам собой. Соответственно, общественное сопротивление государственной власти систематически ослабляется. В то время как эксплуатация и экспроприация до этого, возможно, казались явно угнетающими и злобными для публики, они теперь кажутся гораздо меньше, так как кто угодно может свободно входить в ряды тех, кто получает доход от эксплуатации. Следовательно, не только будет увеличиваться эксплуатация, открыто в виде более высоких налогов или скрытно, как увеличение количества правительственных денег («инфляция»), а также будет увеличиваться законодательное регулирование. Аналогично, число государственных служащих также будет расти относительно частной занятости, будет стимулироваться продвижение людей с высокой степенью временных предпочтений и ограниченностью дальновидности.

(2) В отличие от права на самооборону в случае криминального нападения, жертва правительственных нарушений прав частной собственности не может законно защищаться от таких нарушений.

Наложение государственного налога на имущество или доход нарушает права собственника и доходы производителя, что является кражей. В обоих случаях поставка товара владельцем-производителем уменьшается не по его воле и без его согласия. Создание правительственных денег подразумевает не менее мошенническую экспроприацию у владельцев частной собственности, чем операции преступной банды. Также любое государственное постановление о том, что владелец имущества может и не может делать с его собственностью, находится за пределами правила о том, что никто не может физически повредить имущество других лиц и что все обмены и торговля являются добровольными и договорными подразумевает «захват» чьей-либо собственности наравне с актами вымогательства, грабежа или разрушения. Но налогообложение, положение правительства о государственных деньгах и правительственные постановления, в отличие от их преступных эквивалентов, считаются законными, а жертва вмешательства правительства, в отличие от жертвы преступления, не имеет права физически защищать свое имущество.