Демографическая история Европы - [60]

Я упомянул туберкулез, малярию и пеллагру в порядке их негативного влияния и распространения, поскольку эти три болезни современники считали подлинными общественными бедствиями, которые следовало искоренить, мобилизуя все имеющиеся в наличии средства. Интересно также, что болезни эти начали отступать еще до открытия патогенных механизмов инфекции и ее передачи и, соответственно, до применения соответствующих лекарств. Современники этих болезней ясно осознавали факторы, сопутствующие их возникновению: недостаточная гигиена, скученность, плохие жилищные условия; в случае туберкулеза — недоедание; в случае малярии — болотистая местность, а в случае пеллагры — питание кукурузой. Таким образом, борьбу с ними можно было вести и без эффективных лекарственных средств. Кроме того, речь идет о причинах смерти, частотность которых растет — предположительно — в первой половине века и сопровождается снижением уровня жизни определенных социальных и профессиональных слоев (городской пролетариат, крестьянство) или ухудшением окружающей среды из-за гидрогеологических нарушений. Меры, принятые обществом, и прежде всего повышение уровня жизни, ослабили их влияние в десятилетия, предшествовавшие Первой мировой войне.

ВЛИЯНИЕ МЕДИЦИНЫ

Эта тема вызвала немало споров, поскольку в прошлом значительное снижение смертности в XIX в. часто приписывалось прогрессу в медицине. Ныне превалирует точка зрения, что иммунизация и действенные лечебные методы принесли свои плоды лишь в XX в. (разумеется, за исключением оспы). Заболеваемость тифом, например, значительно снижается задолго до открытия его передачи через вошь (1909 г.), а малярией — до того, как Росс (в 1897 г.) доказал, что она передается через укус комара. Что касается туберкулеза, возбудитель которого был обнаружен Кохом в 1882 г., то эффективные лечебные процедуры стали применяться лишь в первые десятилетия XX в. Правда, и при отсутствии тщательно разработанных и эффективных методов лечения биология и медицина в конце XIX в. заложили основы борьбы с инфекционными болезнями. В самом деле, можно было практически полностью устранить причины инфекций, прервав цепочку передачи: чистая вода и незараженные продукты уберегали от холеры и тифоидных лихорадок, а гигиена, включавшая уничтожение паразитов и животных-переносчиков, сводила к минимуму риск заболевания чумой, малярией или тифом. Изоляция больных помогла держать под контролем такие острые инфекции, как дифтерию, скарлатину и корь. Открытия бактериологии ставят эти стратегические меры на научную основу, что способствует успехам здравоохранения и более рациональному индивидуальному поведению. Впоследствии к этим многочисленным защитным мерам присоединяется открытие иммунизирующих вакцин и сывороток, а в тех случаях, когда уже невозможно уберечь человека от инфекции, — различные методы лечения.

В заключение можно сказать, что ослабление кризисов выживаемости — первый признак реального прогресса, наблюдавшийся уже в начале столетия; что общее улучшение питания становится ощутимым лишь в преддверии XX в.; что индустриализация, урбанизация, изменение окружающей среды достались дорогой ценой: одни категории населения лишались здоровья и долголетия, другие благоденствовали, и это вызывало ослабление (даже инверсию) базовой тенденции к снижению смертности; что роль иммунологии и терапевтической медицины до начала XX в. ничтожна, хотя накопленные научные знания уже в последние десятилетия XIX в. позволяли проводить целенаправленную, организованную борьбу со многими болезнями.

Еще раз о детской смертности

Особенности детской смертности при традиционном типе воспроизводства уже были отмечены (см. гл. 5). В частности, подчеркивалась ее немалая вариативность, связанная с практикой вскармливания материнским молоком, методами ухода и целым рядом сложных факторов социального порядка, способных повлиять на передачу болезней, а значит, и на детскую выживаемость. Если рассматривать отдельные страны Европы, то еще в середине XIX в. можно отметить значительные различия: например, детская смертность в Австрии вдвое выше, чем в Дании, а в Баварии вдвое выше, чем во Франции. Еще более разительные отличия отмечались между некоторыми деревнями и даже между кварталами и улицами одного и того же города, а также между социальными слоями. Увеличению продолжительности жизни обязательно должно предшествовать снижение детской и юношеской смертности. Однако углубленное изучение детской смертности представляет интерес не только в плане понимания путей уменьшения смертности в XIX в., но и еще по трем причинам фундаментального характера.

Первая причина состоит в том, что при большем количестве выживших детей — при одинаковой рождаемости — требуется больше усилий по их воспитанию, а это приводит к ограничению потомства. С другой стороны, чем выше детская смертность, тем короче — при отсутствии сознательного контроля — интервалы между родами: если ребенок умирает в первые месяцы жизни, вскармливание материнским молоком прерывается, и следующая беременность становится возможной. Третья причина состоит в том, что ограничение рождений способствует лучшему уходу, а значит, сама по себе является независимым условием повышения выживаемости. Таким образом, детская смертность и рождаемость тесно связаны между собой: если изменяется одна, то непременно изменяется и другая. Процессы создания и уничтожения человеческих ресурсов, столь бурно протекавшие в период воспроизводства традиционного типа, нельзя рассматривать по отдельности: они неразрывно сплетены.