Демидовский бунт - [72]
Каракульскую крепость миновали через четыре дня, ближе к вечеру. Дозорный с невысокой рубленой башни и на этот раз даже не окликнул их. В тишине побродимы различили, как за частоколом звонили в церквушке к вечерней службе, дружно обнажили головы и размашисто перекрестились. И снова за весла.
Справа, совсем близко от берега, там, где река делала крутой изгиб, неожиданно высветились яркие огни трех костров. Останавливаться было уже поздно, и отец Киприан направил кормовым веслом лодку ближе к берегу.
– Тише веслами, брате Добрыня, – прошептал отец Киприан. Он всматривался в костры и неясные фигуры около них, ломал голову – что за людишки? Рыбаки? Но почему так далеко от крепости и где их лодки со снастью? И на киргиз-кайсацкое становище не похоже. Округлых юрт не видно, да скотоводам со своими стадами здесь и делать еще нечего: снег по оврагам сошел недавно, свежая трава только-только начала пробиваться из-под прошлогодней, и то лишь в местах, прогретых солнцем.
Неужто лихой, шатающийся народец?
– Опусти весла, – снова прошептал отец Киприан, повернулся на кормовом сиденье, всматриваясь во тьму.
Уже почти поравнялись с высокими кострами. Человеческие фигуры на черном срезе берега теперь четко выделялись на фоне серого южного небосклона – длинные кафтаны, привычные глазу головные уборы. Однако не похоже на обозников, заночевавших в пути, – нет телег, не видно и стреноженных коней поблизости.
– Эй! – прокатился вдруг над водой зычный окрик, и отец Киприан вздрогнул, резко качнулся. Чтобы не упасть, вцепился правой рукой в сиденье. Крик повторился, злой и властный:
– На лодке! А ну – живо к берегу чальте! Да безпротивно чтоб!
Над обрывом – будто огромная каменная глыба – возник человек. Он вглядывался в темноту: луна только что взошла и едва оторвалась от горизонта, отчего тень высокого обрыва накрыла речную гладь. Побродимы смолчали на окрик нежданных досмотрщиков.
– Греби! – сердито шепнул отец Киприан Добрыне. – Мнится мне, разбойная ватага здесь…
Лодка дернулась вперед и заскользила вдоль берега. Добрыня вкладывал в гребки всю силу, не обращая внимания на резкую боль в ладонях. Илейка с носа лодки, удерживая рычащего Иргиза, хорошо видел гнущиеся весла, широкую спину Добрыни и отца Киприана – монах наклонился вперед, словно коршун на ветке, готовый пасть на добычу.
Человек над обрывом пробежал несколько шагов, поскользнулся и еле устоял на ногах.
– Кому сказано – чальте к берегу! – закричал он и зачем-то вскинул руку перед собой, словно намеревался схватить Добрыню за плечи и оторвать от весел.
Выстрел грохнул, будто близкий удар грома! Крик Илейки слился с протяжным стоном Добрыни, который резко вскочил на ноги, схватился руками за лицо, и шумно рухнул через борт в воду.
– К берегу! – гремел голос с обрыва. – Перестреляем как зайцев!
Отец Киприан увидел рядом со стрелявшим еще несколько человек, вытащил свой пистоль, прицелился. Выстрел и ответный крик над обрывом прозвучали одновременно.
– О-о, черт! – И кто-то рухнул на темную землю, в ответ сверкнули два торопливых огонька – пули звонко булькнули в воду у борта.
– Казаки там! – послышался из темноты предостерегающий возглас, черные фигуры отбежали от обрыва, другие принялись поспешно разбрасывать костры и тушить огонь. Отец Киприан встал с коленей, взял кормовое весло.
– Добрыня, брате, вылезай. – Он оглянулся в надежде увидеть над темной водой курчавую голову побродима.
Ответом ему было ночное безмолвие. Монах вскинул недоуменный взгляд на полусогнутого отрока. Бросив ошейник люто лающего Иргиза, Илейка по-заячьи часто-часто клацал зубами, пытаясь что-то объяснить, потом икнул, схватился руками за горло, сдавил его. Похоже было, что его вот-вот вырвет.
– Ты что, Илья? А где Добрыня? Грести ведь надо… – растерянно пробормотал монах, озираясь по сторонам.
Илейка, шатаясь, пересел на среднюю скамью, взял теплые еще ручки весел, махнул ими.
– Где Добрыня? – вновь спросил отец Киприан, теперь уже обеспокоенно. – Не греби быстро, Илья. Может, к берегу выплыл? А ты что плачешь? Оробел так?
– Пуля Добрыню… в голову ударила… Утонул он. – Илейка провыл эти слова сквозь слезы, он наклонялся вперед, заносил весла и, стискивая зубы от напряжения, тянул их на себя.
Отец Киприан на какое-то время закоченел, потом медленно стащил клобук, трижды перекрестился. И не сдержал горестного упрека Всевышнему:
– Господи, зачем же сотворилось сие? Чем прогневил я тебя, что сеется смерть около, костьми устилается путь в благостное людям Беловодье? Ведомо было мне, что тернист путь к счастию, но не людской же кровью поливать его…
Монах опустился на кормовую скамью, сжался там, а Илейка беспрестанно оглядываясь за спину, чтобы не налететь на откос обрыва, греб и греб под еле сдерживаемые стоны монаха.
Забрезжила светло-розовая заря, от усталости свело руки и плечи. Илейка направил лодку в заросли прибрежных камышей, чтобы там передохнуть самую малость…
Плыли по холодной реке, мало разговаривая, словно опасались упомянуть погибшего Добрыню, как будто покойник среди ночи, под тихим лунным светом мог услышать свое имя и всплыть неожиданно у борта.
Печально закончилась Ливонская война, но не сломлен дух казацкой дружины. Атаман Ермак Тимофеевич держит путь через Волгу-матушку, идет бить сибирского хана Кучума. Впереди ли враг али затаился среди товарищей?…Вольный казачий круг и аулы сибирских татар, полноводный Иртыш и палаты Ивана Грозного, быт, нравы и речь конца XVI века — в героическом историческом полотне «Последний атаман Ермака».
Две великие силы столкнулись у стен Белого города. Железная дружина киевского князя Владимира Святославовича и темная рать печенегов — свирепых и коварных кочевников, замысливших покорить свободную Русь… Без страха в бой идут безжалостные степняки, но крепко стоит русская рать за стенами белгородской крепости.В книге известного русского писателя Владимира Буртового есть все: кровопролитные сражения и осада крепостей, подвиги и интриги, беззаветная любовь к родной земле и жестокие предательства, великолепное знание исторических реалий и динамично развивающийся, захватывающий сюжет — словом все, что нужно настоящим поклонникам исторического романа и любителям увлекательного эпического чтения.
1753 год. Государыня Елизавета Петровна, следуя по стопам своего славного родителя Петра Великого, ратовавшего за распространение российской коммерции в азиатских владениях, повелевает отправить в Хиву купеческий караван с товарами. И вот купцы самарские и казанские во главе с караванным старшиной Данилом Рукавкиным отправляются в дорогу. Долог и опасен их путь, мимо казачьих станиц на Яике, через киргиз-кайсацкие земли. На каждом шагу первопроходцев подстерегает опасность не только быть ограбленными, но и убитыми либо захваченными в плен и проданными в рабство.
Крестьянский парнишка Илейка Арапов с юных лет мечтает найти обетованную землю Беловодье – страну мужицкого счастья. Пройдя через горнило испытаний, познав жестокую несправедливость и истязания, он ступает на путь борьбы с угнетателями и вырастает в храброго предводителя восставшего народа, в одного из ближайших сподвижников Емельяна Пугачева.Исторический роман писателя Владимира Буртового «Над Самарой звонят колокола» завершает трилогию о Приволжском крае накануне и в ходе крестьянской войны под предводительством Е.
В «Самарской вольнице» — первой части дилогии о восстании донских казаков под предводительством Степана Разина показан начальный победный период разинского движения. В романе использован громадный документальный материал, что позволило Владимиру Буртовому реконструировать картину действий походных атаманов Лазарки Тимофеева, Романа Тимофеева, Ивана Балаки, а также других исторических личностей, реальность которых подтверждается ссылками на архивные данные.Строгая документальность в сочетании с авантюрно-приключенческой интригой делают роман интересным, как в историческом, так и в художественном плане.
Это первая часть дилогии о восстании казаков под предводительством Степана Разина. Используя документальные материалы, автор воссоздает картину действий казачьих атаманов Лазарьки и Романа Тимофеевых, Ивана Балаки и других исторических персонажей, рассказывая о начальном победном этапе народного бунта.
Беседа императора Константина и патриарха об истоках христианства, где Иисус – продолжатель учения пророка Махавиры. Что означает очистительная жертва Иисуса и его вознесение? Принципы миссионерства от Марии Назаретянки и от Марии Магдалены. Эксперимент князя Буса Белояра и отца Григориса по выводу христианства из сектантства на основе скифской культуры. Реформа Константина Великого.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Июль 1921 года. Крестьянское восстание под руководством Антонова почти разгромлено. Выжившие антоновцы скрылись в лесах на юго-востоке Тамбовской губернии. За ними охотится «коммунистическая дружина» вместе с полковым комиссаром Олегом Мезенцевым. Он хочет взять повстанцев в плен, но у тех вдруг появляются враги посерьёзнее – банда одноглазого Тырышки. Тырышка противостоит всем, кто не слышит далёкий, таинственный гул. Этот гул манит, чарует, захватывает, заводит глубже в лес – туда, где властвуют не идеи и люди, а безначальная злоба бандита Тырышки…
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Роман-трилогия Ивана Сергеевича Рукавишникова (1877—1930) — это история трех поколений нижегородского купеческого рода, из которого вышел и сам автор. На рубежеXIX—XX веков крупный торгово-промышленный капитал России заявил о себе во весь голос, и казалось, что ему принадлежит будущее. Поэтому изображенные в романе «денежные тузы» со всеми их стремлениями, страстями, слабостями, традициями, мечтами и по сей день вызывают немалый интерес. Роман практически не издавался в советское время. В связи с гонениями на литературу, выходящую за рамки соцреализма, его изъяли из библиотек, но интерес к нему не ослабевал.
Роман известного русского советского писателя Михаила Алексеева «Ивушка неплакучая», удостоенный Государственной премии СССР, рассказывает о красоте и подвиге русской женщины, на долю которой выпали и любовь, и горе, и тяжелые испытания, о драматических человеческих судьбах. Настоящее издание приурочено к 100-летию со дня рождения писателя.