Дембельский аккорд - [43]

— Куда мы идем? — спросил я Хасана.

— Да никуда, просто походим по кишлаку, посмотрим, как люди живут. А че еще делать?

Вдруг рядом с нами прогремел выстрел, потом крик и очередь из автомата. Мы с Хасаном моментально вскинули автоматы и стали озираться. Очередь прервалась, но крик продолжался, в кишлаке сразу все забегали, перепуганные жители начали прятаться по домам, военные держали оружие наготове.

Я заскочил за дувал, и вдруг увидел орущего Пипка, он кричал как дурак, направив автомат на дверь дувала, палец его сжимал курок, но в магазине закончились патроны, и слышен был только его крик. Я подбежал к нему и тряхнул за плечо:

— Пипок, че ты орешь?! Что случилось?! Черт возьми! — я развернул его к себе лицом.

— Не, ты видел?! Мля, Душара, сука рваный! Чуть не замочил, пидор! Не, ты видел? Мля, гад — падла! Ты видел? Юра, ты видел?! — Пипок талдычил как сумасшедший.

— Да успокойся ты, Пипок! — крикнул я ему в лицо.

Пипок смотрел на меня ошалелыми и перепуганными глазами. Я первый раз в жизни видел перепуганную улыбку.

К нам подбежали бойцы и офицеры, они в непонятках смотрели на нас с Пипком.

Подбежали наш ротный с комбатом и летеха — взводный разведки.

— Что здесь происходит?! — закричал комбат.

Пипок показывал на дверь дувала и повторял дрожащим голосом:

— Душара, сука, чуть не застрелил — гад.

Мы все бросились к двери дувала, первым заскочил в дувал комбат, за ним ротный и взводный разведки, за ними зашли мы с Хасаном. В дувале была жуткая картина. На полу лежал старик, рядом валялся бур, рядом со стариком лежала женщина, а возле нее плакал ребенок двух лет примерно. Старик был весь изорван пулями, женщина была тяжело ранена, но еще дышала, ребенок вроде был цел. Пипок от страха выпустил в двери дувала весь рожок на сорок пять патронов.

— Выходим отсюда! Быстро! Мудаки, е… вашу мать! — крикнул комбат.

Мы выскочили из дувала.

— Ко мне иди, Пипонин! — крикнул Пипку Комбат.

Пипок подбежал к нему.

— Ну почему с тобой вечно что-нибудь приключается? Росту от горшка два вершка, а чтоб где не случилось, везде Пипонин. Ну, что здесь было? Черт тебя возьми!

— Душара этот из бура, товарищ майор, пуля по макушке задела, чуть не убил, сволочь такая, — талдычил Пипок, глядя на комбата.

— Кто давал команду бродить по кишлаку?! А ты, лейтенант, какого хрена смотрел?! А-а, — комбат махнул рукой и крикнул:

— Все по машинам, и уходим отсюда! Быстро!

Мы все быстро направились к машинам, я посмотрел на Пипка и увидел, что макушка у него обоженная, меня разобрал смех. Пипку повезло с его ростом, этот дед намеривался попасть в лоб первому, кто из военных сунется в дверь его дома.

— Юра, ну че ты смеешься? Тебе бы так.

— Не дай бог, Пипок. Если б я был на твоем месте, то дырка была бы у меня, как раз между глаз. Ну, ты не переживай Пипок, живой ведь остался, и благодари бога за свой рост.

— Ага, не переживай. У меня вон руки дрожат как с похмелья.

— Ну так похмелись. Сейчас запрыгнешь на минутку на наш БТР, он рядом стоит с вашей БМПшкой.

— А зачем?

— Потом узнаешь, а сейчас пошли быстрей на машины.

Мы бегом добежали до своих машин, и запрыгнули на броню.

— Что случилось? — Спросил Туркмен.

— Потом расскажу.

— Сапог, налей кружку браги побыстрее.

— Да в чем дело? — опять спросил Туркмен недоумевая.

— Пипку надо стресс снять, когда расскажу — уссытесь.

Сапог налил браги в кружку, Пипок дрожащими руками схватил ее, и с присербом стал пить, выпив, он немного отдышался, потом, поблагодарив мня, побежал к своей БМПшке.

— Давай похаваем, я жрать хочу, как из пулемета, — предложил Хасан после того, как БТР наш тронулся.

Мы все расположились в десантном отсеке, разлили брагу и приготовились спокойно поесть.

По ходу мы с Хасаном стали рассказывать, что приключилось с Пипком в кишлаке. Пацаны падали со смеху, когда я рассказывал про перепуганную улыбку и обоженную макушку. После мы помянули мужиков, тех, кто не вернулся с прочески и, сытно поев лепешек с виноградом, расположились немного отдохнуть, а колонна в это время медленно двигалась в сторону бетонки. Кишлак остался позади, позади также остались мертвый старик, смертельно раненная женщина и чудом уцелевший перепуганный ребенок. А мы катили по дороге, не задумываясь о том, какое горе причинили этой семье, близким этих людей, нам было на это наплевать, у нас была другая мораль, а если сказать точнее, то не было ни какой морали, мы просто были на войне.

В гостях у сарбосов

Спустя время колонна выехала на бетонку и, минуя сторожевую заставу, направилась в центр советского Герата. На въезде в город, по обе стороны бетонки возвышались стройные тополя. Особого внимания жители города на нас не обращали, для них это было обычным делом, наши колонны частенько мотались туда-сюда по бетонке, проходящей через город, патруль постоянно мелькал по Герату, да и район, где находились наши советники, находился прямо в городе.

Центр Герата пестрел дуканами, они располагались по обе стороны бетонки, глаза разбегались от обилия товаров. На витринах красовалась японская аппаратура: двухкассетники и телевизоры рядами были выставлены в стеклах витрин, каких моделей здесь только не было, все сверкало и переливалось. Союз не больно баловал нас импортной аппаратурой, поэтому нам было в диковинку все эти навороты японской техники, за две три тысячи афганей здесь можно было приобрести не плохую магнитолу. Одежды и обуви здесь тоже был широкий выбор, на витринах весели костюмы самых знаменитых западных фирм, от спортивных до строгих. Женского белья тоже было в изобилии, особенно пользовались спросом у наших офицеров «недельки» (это женские трусики, в комплекте на каждый день недели), они брали их своим женам или подругам. Из обуви в основном были кроссовки любого типа и расцветки. Продуктовые дуканы были напичканы разными экзотическими фруктами, в атмосфере витал запах жареных шашлыков. Мы ехали и смотрели на все это, как в музее, Сапог вообще тонул во впечатлениях от увиденного, он же практически не вылезал из расположения полка.