Дембельский аккорд 1 - [220]

«Красный квадрат» уже стоял у выхода и вновь смотрел на нас поочередно своим грустно-затуманенным взором…

— Мужики! Берегите! Мишаню и всех солдат!

— Сделаем! — пообещал ему Пуданов. — Иди…

Дверь громко заскрипела, выпуская медлительного капитана Вильясова. И, как оказалось, абсолютно не препятствуя потоку свежего морозного воздуха…

— Не закрывай! — крикнул командир роты.

— Хорошо… — ответил снаружи басистый голос, после чего в окошке замаячила степенно удаляющаюся фигура Вильясова.

Не сговариваясь, мы облегчённо вздохнули… Потерпели с минуту внезапное понижение комнатной температуры, и затем я пошёл закрывать поплотнее дверь.

— Такое ощущение, что он уже насквозь заспиртовался! — пожаловался я. — Перегарище…

— Да он, наверное, как только вспомнит… Так сразу же и сразу же начинает пьянеть! — шутил Иваныч. — Везёт же людям!..

— Да-а… А мне вот вчерашнего хватило! Кого там ещё?..

Я обернулся на звук открываемой двери… Нашими следующими визитёрами были старший лейтенант Гарин и капитан Скрёхин.

— Свои-свои!.. — ещё от входа заявил Стас. — А что у вас тут только что было? Винцом баловались?

Но в нашей пустой батарее таких боеприпасов не наблюдалось…

— Да это Вильясов только что… — недовольно проворчал Пуданов. — Замучил…

— А-а… «Берегите Мишаню… Мужики…»

Засада так натурально изобразил басовитого минёра-сапёра, что мы невольно рассмеялись…

— Во-во!.. — признался ротный. — Берегите и всё тут…

— Ну, ладно! Посмеялись и хватит… — Гарин деловито подсел к столу и начал доставать из сумки сложенную карту. — Пора бы нам кое-что уточнить… Поработать наконец-то…

— Мы — не против! — сказал я и подошёл поближе.

— Вот и хорошо. — заважничал Стасюга. Итак…

Деловое совещание продлилось минут двадцать. Мы обсудили необходимые вопросы и согласовали наши действия. Капитан Скрёхин сообщил нам о том, что две радиостанции для связи с «центром» уже готовы, два комплекта запасных батарей заряжены и ждут своего часа.

— Вот и всё! — с умнейшим видом великого полководца старший лейтенант Гарин убрал карту и только под конец обрадовал Пуданова. — Саня! Комбат на проверку групп не прийти! Сказал, чтобы лично я это сделал…

— Уф-ф… — предварительно вздохнув, возликовал Иваныч. — А я тут подбиваю концы с концами, чтобы всё нормально было… Тороплюсь, как на пожар…

— Ну, так вот! — остановил его Засада. — Торопиться никуда не нужно! Спокойно доделай все свои дела… И отдохни перед выходом… А то вон Маратыч сидит и баклуши гоняет…

— Ты оборзел что ли, штабной перец?! — ухмыльнулся я небрежно и пренебрежительно. — во-первых: баклуши не гоняют, а бьют. Это балду гоняют из одного кармана в другой… А во-вторых… Товарищ оперативный офицер…

— Ну, вот! — забеспокоился Стас. — И пошутить не дадут…

Но изворотливость этого крутого штабнюка мне уже была известна…

— У меня группа ещё с двенадцати часов готова к проверке! Хоть для тебя, хоть для комбата! У меня всё там нормально и поэтому мне без разницы, кто именно будет нас проверять…

— Вот и молодец! — похвалил меня Гарин. — я так комбату и доложу! Что тебе без разницы… Он-то быстро сюда примчится…

— Да хоть министру обороны! — отозвался я с кровати. — Поторопись! А то на самолёт московский не успеешь…

— Ах! Москва-Москва… — вздохнул погрустневший Гарин. — Когда же я там буду служить генералом?..

— Слезу пусти ещё тут! — Я продолжал советовать. — Может пожалеют тебя… Сиротку армейскую…

— А это какую? Скупую мужскую? — ёрничал Стас.

— Какая есть… Такую и пусти…

Но дверь за ними уже захлопнулась, а орать им вдогонку мне было ужасно лень…

— Любите вы друг друга подколоть! — изрёк довольный жизнью Пуданов. — Хлебом не корми…

— Да это мы так шутим… — улыбнулся я беззлобно. — мы же в одном отделении в училище обучались… Правда, только один год…

Ротный меня не понял и решил уточнить:

— Это как так? Один год…

Я улёгся поудобнее и даже подложил руку под голову:

— Засада обучался поначалу в четырнадцатой роте. В траковской, как мы её называли, потому что ротным у них был выпускник десантного факультета… По фамилии Бавгиря… а мы же спецназовцы! И поэтому наша тринадцатая рота всегда считалась самой спецназёрской… И ротный наш был стопроцентным спецназовцем! Не то что в четырнадцатой!.. а эти гаврики всю жизнь локти кусали от этого… Даже своего ротного подкалывали по поводу его десантного происхождения, но бес толку… Непрошибаемый был… Ломгиря! А Стаса отчислили с четвёртого курса за самоволку. Потом его отправили дослуживать в Кировабадскую десантную дивизию, где он пролез без мыла куда нужно и через месяц стал уже прапорщиком…

— Так он ещё и бывший прапор оказывается? — изумление Иваныча было искренним и огромным. — А я-то думаю…

Я продолжил раскрывать ему глаза на истинную сущность Засады:

— Вот оттуда у него и замашки эти прапорщицкие… А через год он попросился обратно в училище и его восстановили… Но уже на наш четвёртый курс, то есть в тринадцатую роту… И вот так он хоть один год, но всё-таки проучился в настоящей спецназовской роте…

— Тогда всё с ним ясно и понятно… — прокомментировал ротный. — Но в штабе он чувствует себя очень хорошо!..

— А это его вечная мечта была! — добродушно рассмеялся я. В штабе и в Москве! Мы его сколько подкалывали… А ему как с гуся вода…