Деловые бумаги - [2]

По сравнении действительного дохода, т.е. наличными деньгами, с издержанною суммою видно, что остается в кассе 6.123 р. 20 к.

Из этих остаточных денег с сим счетом препровождается по требованию сочинителя 1.000 рублей. Да остается в долгу на бароне Дельвиге 2.200 pyблей, что вместе составит 3.200 руб. Следственно в кассе на будущее время готово только: 2.923 руб. 2<0к>. (2) .

Примечания

(1) с переделано из в

(2) прорвано

6. В Министерство иностранных дел. Май 1830 г. Москва. (Черновое) (1)

Всепресветлейший, державнейший, великий государь император Николай Павлович, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший.

Просит отставный коллежский секретарь Александр Сергеев сын Пушкин, о нижеследующем:

При увольнении меня в [1824 году] июле месяце 1824 года из ведомства Государственной Коллегии иностранных дел, не было мне выдано аттестата о службе моей, (2) по чему всеподданнейше и прошу.

Дабы высочайшим Вашего императорского величества указом повелено было сие мое прошение в Государственную Коллегию иностранных дел принять и мне надлежащий выдать аттестат. (3)

Всемилостивейший государь! Прошу вашего императорского величества о сем моем прошении решение учинить. Майя " " дня 1830 года. К поданию надлежит в Государственную Коллегию иностранных дел. Прошение писал N. N.

7. А. X. Бенкендорфу. 19 июля - 10 августа 1830 г. Петербург. (Черновое, первая редакция) (4)

10 лет тому назад литературою занималось у нас весьма малое число любителей. Они видели в ней приятное, благородное упражнение - но еще не отросль промышленности: читателей было еще мало; книжная торговля ограничивалась переводами кой-каких романов и перепечат.<анием> сонн.<иков> и пес.<енников>.

Человек, имевший важное влияние на русское просвещение, посвятивший жизнь единственно на ученые труды, К.<арамзин> первый показал опыт торговых оборотов в литературе. Он и тут (как и во всем) был исключением из всего, что мы привыкли видеть у себя.

[Литераторы во время царствования покойного императора были оставлены на произвол цензуре своенравной и притеснительной - редкое сочинение доходило до печати. Весь класс писателей (класс важный у нас, ибо по крайней мере составлен он из грамотных людей) перешел на сторону недовольных. Правительство сего не хотело замечать: отчасти из великодушия (к несчастию того не понимали, или не хотели понимать) отчасти, от непростительного небрежения. Могу сказать, что в последнее пятилетие царствования покойного государя, я имел на вс° сословие литераторов гораздо более влияния, чем министерство, не смотря на неизмеримое неравенство средств].

Несчастные обстоятельства, сопроводившие восшедствие на престол ныне царствующего императора, обратили внимание его величества на сословие писателей. Он нашел сие сословие совершенно преданным на произвол судьбе и притесн.<ительной> ц.<ензуре>. Даже не было закона косательно собственности литературной. [За год пред сим я не мог найти нигде управы, лишась 3000 р. чрез перепечатание одного из моих сочинений (что было еще первый пример).]

Ограждение л.<итературной> собственности и Цензурный Устав принадлежат к важнейшим благодеяниям нынешнего царствования.

Литература оживилась и приняла обыкновенное свое направление, т. е. торговое. Ныне составляет оно часть честной промышленности, покровительствуемой законами. Изо всех родов литературы периодические издания более приносят выгоды и, чем разнообразнее по содержанию, тем более расходятся.

Известия политические привлекают большее число читателей, будучи любопытны для всякого.

[Ведомости С.<анкт> П.<етербургские>, М.<осковские>, 0д.<есские> и Т.<ифлисские> и Сев.<ерная> Пчела суть единств.<енные> доныне журналы, в коих помещаются известия политические.]

Сев.<ерная> Пч<ела>, издаваемая двумя известными литераторами, имея около 3000 подписчиков и следственно [принос<я>] св.<оим> изд.<ателям> по 80,000 дохода, между тем как чисто литературная <газета> едва ли окупает издержки издания, естественно должна иметь большее влияние на читающую публику, следственно и на книжную торговлю.

Всякой журналист имеет право говорить мнение свое о нововышедшей книге, столь строго как угодно ему: Сев.<ерная> Пч.<ела> пользуется сим правом и хорошо делает. Законом требовать от журналиста благосклонности или даже беспристрастия и нелицеприятия было бы невозможно и несправедливо. Автору осужденной книги остается ожидать решения читающей публики или искать управы и защиты в другом журнале.

Но журналы чисто литературные вместо 3000 подписчиков имеют едва ли и 400, следств.<енно> голос их в его пользу был бы вовсе недействителен. И публика, полагаясь на первое решение, книги его не покупает.

Таким образом литературная торговля находится в руках изд.<ателей> Сев.<ерной> Пчелы - и критика, как и политика, сделалась их монополией. От сего терпят вещественный ущерб все литераторы, которые не находятся в приятельских сношениях с изд.<ателями< Сев.<ерной< Пчелы - ибо ни одно из их произведений не имеет успеха и не продается.

Для восстановления равновесия в литер.<атуре> нам необходим журнал, коего средства могли бы равняться средств.<ам> Сев.<ерной> Пчелы. В сем то отношении осмеливаюсь просить о разрешении печатать политические заграничные новости в журнале, издаваемом б.<ароном> Д.<ельвигом> - или мною.