Деловое общение, или Школа жизни - [3]
В первом из интернатов, в которых мне довелось учиться, в Шварцвальде, я наконец обрел единомышленников, так же страстно увлекавшихся деловыми сделками, как и ваш покорный слуга. Там был, например, друг моих школьных лет Федерман, по натуре поэт, — субтильный телом и нежный душой, но, к сожалению, слишком рано испорченный школьными уроками по литературе, которые начисто отбили у него способность получать удовольствие от текста. Он хотел непременно стать миллионщиком, чтобы покупать себе яхты, виллы, женщин и шампанское. В школе он учился так себе, зато имел успех у девчонок благодаря своей смугло-оливковой коже, темным глазам и длинным пушистым ресницам. В нашу компанию входил и некий Франтишек, который, хотя уже несколько раз оставался на второй год, проявлял большое терпение и на свою участь не жаловался. Он любил повторять, что в школе учат совсем не тому, что может пригодиться в жизни. Это связано с пробелами в учебной программе. Жизнь, говорил он на переменках, есть бизнес, к которому нужно готовить заранее и совершенно иначе, чем это делается у нас. Его не по возрасту «взрослый» идеальный план занятий выглядел так: первый урок — способы знакомства с богатыми вдовушками; второй урок — бокс и дзюдо; третий — двойная бухгалтерия; четвертый — уклонение от уплаты налогов; пятый — практика торговли недвижимостью. Как я уже отмечал, Франтишек слишком рано повзрослел: его мать была алкоголичкой, а отец после какой-то аферы с налогами мотал срок в тюрьме.
В нашем классе учился и Эрвин, сын известного тогда криминалиста Платтеля; он знал чудовищное количество детективных романов и на этой основе разработал собственную теорию о соотношении практической жизни и образования. Плохо то, говорил Платтель в нашем уголке для курения, в туалете, что люди, видимо, должны работать, чтобы жить, но, как правило, получается наоборот: они живут, чтобы работать. Работу нужно превратить в прибыльное удовольствие, а этого можно добиться, только совершая джентльменские преступления, например, грабя банки и взламывая сейфы, но без кровопролития, элегантно. Мы спросили, существуют ли другие профессии, позволяющие относиться к работе как к удовольствию. Ну да, с энтузиазмом ответил Платтель, такие есть и в искусстве. В каком именно, спросили мы, ведь имеется множество форм искусства и большинство из них не обеспечивает художника даже куском хлеба. Нужно, сказал Платтель, ни чуточки не смутившись, искать себе великих кумиров — тех, кто без оглядки на общество занимался своим делом. Мы, чтобы хоть что-то понять, попытались уточнить, каких кумиров он выбрал для себя. Его кумиры, сказал он с некоторым высокомерием, это артистические натуры, вероятно неизвестные нам даже по именам, люди типа Жоржа Манолеску, Макса Маркузе, Хуго Хаха, Игнаца Штрасса или Стависки. Таких мы и в самом деле не знали. И кто же это, спросили мы, — писатели, художники, актеры, музыканты или балетные танцоришки? Уже прозвенел звонок, возвестивший начало очередного тягостного урока. Да нет, бросил на ходу Платтель, все они были знаменитыми, снискавшими себе дурную славу мошенниками, вольными художниками, которые умели извлекать из своего искусства неплохой доход.
Слава богу, тогда господствовал принцип совместного обучения, и у нас в классе, на первой парте справа, сидела Ангелина, писаная красавица с византийскими бровями, карими глазами и лукаво изогнутым ртом. Ангелина внушала страх всей мужской части преподавательского состава. У нее есть один такой специальный взгляд, с уважением говорил Федерман, который на корню губит и всю работу учителей, и все их околоучебные начинания. Они (учителя) бросали свои слегка воспламененные педагогическим эросом взгляды на ту или иную жертву, и только Ангелина выдерживала такой взгляд с полным безразличием. Она и сама в ответ пристально смотрела на наших бедных педо-свинов (не отношу к этой категории только Форманека) — как тигрица, и им тотчас делалось не по себе, будто у них грязные ногти, дурно пахнет изо рта или полно перхоти. Излишне говорить, что Ангелина, хотя и тянула, как все, повседневную лямку скуки, неизменно числилась в отличницах; мы все были в нее влюблены, сама же она питала слабость только к Манкопфу. Если Франтишек находил методы школьного преподавания никуда не годными, то Манкопф давно понял, что школа — это модель жизни и что в хороших отметках нет ничего зазорного.
Мы очень удивлялись его прагматизму и однажды спросили, как он себе мыслит жизнь. Понятия не имею, отвечал Манкопф; и добавил, что так или иначе он хотел бы приобрести в будущем не особо обременительную, но доходную интеллектуальную профессию. Что конкретно он имеет в виду, поинтересовались мы. Он сказал, что таким возможностям несть числа, только, прежде чем выбрать одну из них, нужно определить, к какому духовному типу ты принадлежишь. Мы сразу врубились — все, кроме Платтеля. Человек — от рождения или в силу своих наклонностей — бывает либо глупым, либо умным, либо так себе, серединка-наполовинку; осознав это, он может работать над собой, вот и вся премудрость. Совершенно достаточно иметь две какие-нибудь способности; например, Альберт Швейцер умел играть на органе и лечить негров, этого ему с лихвой хватило, чтобы прославиться на весь мир. Манкопф снял очки. У него было минус восемь с половиной диоптрий в обоих глазах, и когда он задумывался — в очках, — то выглядел в точности так, как выглядит лягушка, если надавить ей большим пальцем на брюхо. В нашей курилке повисло сизое облако сигаретного дыма, так как все мы предпочитали «Юнону» и «Мерседес». В мире существует, сказал Манкопф менторским тоном — его отец был профессором зоологии, — всего два типа духовной организации, аудитивный и визуальный, в животном мире они смешаны. Мы попросили его привести несколько примеров из повседневной жизни или из истории. Хеббель — аудитивный тип, а Штифтер — визуальный, объяснил Манкопф, и точно так же дело обстоит с Манном и Гессе; эти два принципа восприятия реальности — аудитивный и визуальный — противоположны.
Александр Кабаков – прозаик, журналист; автор романов «Все поправимо», «Последний герой», повестей «Невозвращенец», «Беглец», сборника рассказов «Московские сказки».Сандра Ливайн – американская писательница, автор сборника детективов и… плод воображения Александра Кабакова. «Моему читателю не надо объяснять, что повести Сандры Ливайн включили в книгу моих рассказов не по ошибке – я ее родил, существует эта дама исключительно на бумаге. Однако при этом она не менее реальна, чем все персонажи рассказов, написанных от моего имени в последние годы и включенных в эту книгу.Детективы Сандры Ливайн и другие мои фантазии на сиюминутные темы – две стороны одного мира».
У него за спиной девять жизней и двадцать тысяч миль на колесах — этот кот заставил свою хозяйку поволноваться. Когда Сьюзен Финден принесла домой двух новых питомцев, одному из них не хватило смелости даже выбраться из своего укрытия под кроватью. Но совсем скоро Каспер стал подолгу пропадать на улице, и гулял он, как выяснилось, не пешком… Свою историю, тронувшую сердца миллионов людей по всему миру, кот-путешественник расскажет сам!
Роман «Минское небо» повествует о столкновении миров: атомно-молекулярного и виртуального, получившего в книге название «Семантическая Сеть 3.0». Студент исторического факультета Костя Борисевич внезапно обнаруживает, что он является не простым белорусским парнем, а материализовавшейся компьютерной программой Kostya 0.55. Грани между мирами в сознании парня постепенно стираются, а в водоворот чрезвычайных событий втягиваются его друзья и соседи по съёмной квартире: вечно пьяный Философ, всезнающий мизантроп Ботаник и прекрасная девушка Олеся, торгующая своим телом в ночных клубах.
Замучили трудности в общении с лицами мужской национальности? Никак не можешь завести в доме порядочное существо на букву «М»? А может быть, между вами любовь, чувства, ла-ла? Да только он предпочитает не тихо-мирно сидеть у тебя под юбкой, а только изредка туда заглядывать? И с редкостным упорством выносит твою зубную щетку из своего дома? Или тебя можно поздравить: тебе посчастливилось обзавестись новеньким мужчиной — почти без пробега или совсем чуть-чуть подержанным? И теперь ты озабочена, как бы часом не испортить свое приобретение неправильной эксплуатацией? Во всех перечисленных случаях эта книжка — как раз то, что тебе надо! Журналистка «SPEED-Info» Жанна Голубицкая утверждает: любовь по определению не может быть провальным проектом. Из любого мужчины — если уметь с ним правильно обращаться! — может получиться не только нормальный человек, но и достойный спутник жизни.
Курочка Ряба снесла, как ей и положено по сказочному сюжету, золотое яичко. А дальше никаких сказок — один крутой реализм, столь хорошо знакомый читателям и почитателям Анатолия Курчаткина. Золотая лихорадка по Джеку Лондону — с ночной пальбой и нападениями на инкассаторов — что ни говорите, не самый традиционный сюжет для российской сельской глубинки. Но трясет-то эта лихорадка героев вполне нашенских — сочных, гоголевских, знакомых до боли… Ни один из них не выйдет без потерь из битвы за золотые скорлупки.