Деловое общение, или Школа жизни - [3]
В первом из интернатов, в которых мне довелось учиться, в Шварцвальде, я наконец обрел единомышленников, так же страстно увлекавшихся деловыми сделками, как и ваш покорный слуга. Там был, например, друг моих школьных лет Федерман, по натуре поэт, — субтильный телом и нежный душой, но, к сожалению, слишком рано испорченный школьными уроками по литературе, которые начисто отбили у него способность получать удовольствие от текста. Он хотел непременно стать миллионщиком, чтобы покупать себе яхты, виллы, женщин и шампанское. В школе он учился так себе, зато имел успех у девчонок благодаря своей смугло-оливковой коже, темным глазам и длинным пушистым ресницам. В нашу компанию входил и некий Франтишек, который, хотя уже несколько раз оставался на второй год, проявлял большое терпение и на свою участь не жаловался. Он любил повторять, что в школе учат совсем не тому, что может пригодиться в жизни. Это связано с пробелами в учебной программе. Жизнь, говорил он на переменках, есть бизнес, к которому нужно готовить заранее и совершенно иначе, чем это делается у нас. Его не по возрасту «взрослый» идеальный план занятий выглядел так: первый урок — способы знакомства с богатыми вдовушками; второй урок — бокс и дзюдо; третий — двойная бухгалтерия; четвертый — уклонение от уплаты налогов; пятый — практика торговли недвижимостью. Как я уже отмечал, Франтишек слишком рано повзрослел: его мать была алкоголичкой, а отец после какой-то аферы с налогами мотал срок в тюрьме.
В нашем классе учился и Эрвин, сын известного тогда криминалиста Платтеля; он знал чудовищное количество детективных романов и на этой основе разработал собственную теорию о соотношении практической жизни и образования. Плохо то, говорил Платтель в нашем уголке для курения, в туалете, что люди, видимо, должны работать, чтобы жить, но, как правило, получается наоборот: они живут, чтобы работать. Работу нужно превратить в прибыльное удовольствие, а этого можно добиться, только совершая джентльменские преступления, например, грабя банки и взламывая сейфы, но без кровопролития, элегантно. Мы спросили, существуют ли другие профессии, позволяющие относиться к работе как к удовольствию. Ну да, с энтузиазмом ответил Платтель, такие есть и в искусстве. В каком именно, спросили мы, ведь имеется множество форм искусства и большинство из них не обеспечивает художника даже куском хлеба. Нужно, сказал Платтель, ни чуточки не смутившись, искать себе великих кумиров — тех, кто без оглядки на общество занимался своим делом. Мы, чтобы хоть что-то понять, попытались уточнить, каких кумиров он выбрал для себя. Его кумиры, сказал он с некоторым высокомерием, это артистические натуры, вероятно неизвестные нам даже по именам, люди типа Жоржа Манолеску, Макса Маркузе, Хуго Хаха, Игнаца Штрасса или Стависки. Таких мы и в самом деле не знали. И кто же это, спросили мы, — писатели, художники, актеры, музыканты или балетные танцоришки? Уже прозвенел звонок, возвестивший начало очередного тягостного урока. Да нет, бросил на ходу Платтель, все они были знаменитыми, снискавшими себе дурную славу мошенниками, вольными художниками, которые умели извлекать из своего искусства неплохой доход.
Слава богу, тогда господствовал принцип совместного обучения, и у нас в классе, на первой парте справа, сидела Ангелина, писаная красавица с византийскими бровями, карими глазами и лукаво изогнутым ртом. Ангелина внушала страх всей мужской части преподавательского состава. У нее есть один такой специальный взгляд, с уважением говорил Федерман, который на корню губит и всю работу учителей, и все их околоучебные начинания. Они (учителя) бросали свои слегка воспламененные педагогическим эросом взгляды на ту или иную жертву, и только Ангелина выдерживала такой взгляд с полным безразличием. Она и сама в ответ пристально смотрела на наших бедных педо-свинов (не отношу к этой категории только Форманека) — как тигрица, и им тотчас делалось не по себе, будто у них грязные ногти, дурно пахнет изо рта или полно перхоти. Излишне говорить, что Ангелина, хотя и тянула, как все, повседневную лямку скуки, неизменно числилась в отличницах; мы все были в нее влюблены, сама же она питала слабость только к Манкопфу. Если Франтишек находил методы школьного преподавания никуда не годными, то Манкопф давно понял, что школа — это модель жизни и что в хороших отметках нет ничего зазорного.
Мы очень удивлялись его прагматизму и однажды спросили, как он себе мыслит жизнь. Понятия не имею, отвечал Манкопф; и добавил, что так или иначе он хотел бы приобрести в будущем не особо обременительную, но доходную интеллектуальную профессию. Что конкретно он имеет в виду, поинтересовались мы. Он сказал, что таким возможностям несть числа, только, прежде чем выбрать одну из них, нужно определить, к какому духовному типу ты принадлежишь. Мы сразу врубились — все, кроме Платтеля. Человек — от рождения или в силу своих наклонностей — бывает либо глупым, либо умным, либо так себе, серединка-наполовинку; осознав это, он может работать над собой, вот и вся премудрость. Совершенно достаточно иметь две какие-нибудь способности; например, Альберт Швейцер умел играть на органе и лечить негров, этого ему с лихвой хватило, чтобы прославиться на весь мир. Манкопф снял очки. У него было минус восемь с половиной диоптрий в обоих глазах, и когда он задумывался — в очках, — то выглядел в точности так, как выглядит лягушка, если надавить ей большим пальцем на брюхо. В нашей курилке повисло сизое облако сигаретного дыма, так как все мы предпочитали «Юнону» и «Мерседес». В мире существует, сказал Манкопф менторским тоном — его отец был профессором зоологии, — всего два типа духовной организации, аудитивный и визуальный, в животном мире они смешаны. Мы попросили его привести несколько примеров из повседневной жизни или из истории. Хеббель — аудитивный тип, а Штифтер — визуальный, объяснил Манкопф, и точно так же дело обстоит с Манном и Гессе; эти два принципа восприятия реальности — аудитивный и визуальный — противоположны.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Россия и Германия. Наверное, нет двух других стран, которые имели бы такие глубокие и трагические связи. Русские немцы – люди промежутка, больше не свои там, на родине, и чужие здесь, в России. Две мировые войны. Две самые страшные диктатуры в истории человечества: Сталин и Гитлер. Образ врага с Востока и образ врага с Запада. И между жерновами истории, между двумя тоталитарными режимами, вынуждавшими людей уничтожать собственное прошлое, принимать отчеканенные государством политически верные идентичности, – история одной семьи, чей предок прибыл в Россию из Германии как апостол гомеопатии, оставив своим потомкам зыбкий мир на стыке культур.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.