Дело Зорге - [14]

Затем он сказал:

— Бранкович снова сработал неплохо. Быстро и чисто. Правда, «блиц» опять чуть было не подвел. — Зорге налил себе джину, достал из кармана пачку японских сигарет.

Сев за стол и разложив на нем книги и документы, он вынул из кармана фотокопию телеграммы, переснятой в кабинете капитана 1-го ранга Натузиуса, и показал ее Козловскому.

— Догадываетесь, о чем тут речь? — спросил Зорге.

— Женщины?

— Нет, кое-что получше — корабли! Рандеву! Козловский многозначительно присвистнул.

— Ну, если так, не буду больше мешать.

Зорге собирался приступить к работе над секретной телеграммой, зашифрованной германским военно-морским кодом, который до сих пор считался самым надежным.

Ключа к шифру у него, конечно, не было, но были кое-какие документы, таблицы и тексты ранее дешифрованных им телеграмм. И самое главное: он знал, о чем должна идти речь в этой телеграмме.

В какой-то мере это облегчало работу. В остальном ему должна была помочь его редкая способность «отгадывать» и «домысливать». Безошибочная интуиция часто приносила ему успех тогда, когда он уже больше не мог разобраться в комбинациях шифра, когда пасовала его железная логика. Зорге и сам едва ли отдавал себе отчет в том, как получалось, что иногда тайное содержание колонок цифр вдруг становилось ему понятным. Видел он их, что ли, насквозь?

Но так бывало не всегда. Ведь далеко не вся переписка попадала ему в руки. Приходилось довольствоваться отрывками. Анализируя их, он буквально ощупью подвигался дальше. Порой благодаря опыту и таблицам ему удавалось дешифровать материал. Но заранее поручиться за успех он не мог никогда. Нередко случалось, что утомительная работа на протяжении многих дней и ночей оказывалась бесплодной…

Около полуночи Козловский выкинул гору окурков, переполнявших пепельницу. Лоб Зорге покрыла испарина, ворот рубашки был широко распахнут. Лист бумаги перед Рихардом был все еще чистым.

И только на рассвете, когда серые лучи наступающего утра начали, пробиваться сквозь прикрытые иллюминаторы, Зорге вдруг резко откинулся на спинку стула. Упершись кулаками в край стола, он несколько секунд неподвижно сидел в таком положении. Затем схватил карандаш и быстро набросал две строки на чистом листе.

— Черт побери! — воскликнул Козловский. — Поздравляю!

— Дай мне нож, — попросил Зорге и разрезал лист на две половинки.

— Зачем? — поинтересовался радист.

— Восемь слов — слишком много для одного сеанса. Ведь японцы стерегут эфир, как кошки мышь. Не хочу, чтобы они тебя запеленговали. Сейчас ты передашь одну строчку — вот этот листок. Потом выйдешь на своем корыте в море и вечером передашь остальное. Затем пришвартуешься в Имаиногама. Ясно?

Козловский кивнул. Однако Зорге заставил его слово в слово повторить приказание.

— Ты знаешь, что надо сделать, если что-нибудь случится?.. Я полагаюсь на тебя.

Вместо ответа Козловский отдернул в сторону грязную занавеску, за которой были видны радиопередатчик и обычная на вид картонная коробка.

— Двенадцать кило тола, — ухмыльнулся он. — С таким горючим наш челнок взлетит высоко в небо.

— А мы полетим в противоположную сторону, — добавил Зорге.

Козловский засмеялся.

— Если поступит что-нибудь важное, — продолжал Зорге, — днем ты меня вряд ли найдешь. А после девяти я буду в клубе Фудзи.

Попрощавшись, Рихард поднялся на палубу и по узкой сходне сошел на берег. В тени под скалой сидел Ямагути — тот самый японец, который встретил его вчера. Он сторожил здесь всю ночь.

— Спасибо, иди спать, — сказал ему Зорге и, взобравшись по откосу, усыпанному галькой, пошел к своему автомобилю.

Глядя на невзрачный деревянный домик позади здания императорского военного министерства, трудно было предположить, что именно здесь помещается организация, которой придавали огромное значение. Это была контрразведка.

Ее власть, так же как и денежные средства, которыми она распоряжалась, была практически неограниченна. Она имела обыкновение работать без шума. Ее щупальца простирались вплоть до Европы и Америки, уши были повсюду, даже в эфире. Этим занималась служба радиоперехвата и пеленгования.

Люди у пеленгаторов сидели в постоянной готовности. Три смены радистов круглые сутки непрерывно прослушивали эфир. С давних пор над империей летели радиограммы, происхождение которых оставалось загадкой. Это случалось, правда, очень редко, но тем не менее было ясно, что передают их из Японии.

Полковник Одзаки тревожился, так как понимал, что имеет дело с умным противником. Радиограммы были настолько короткими, что ни стационарные, ни подвижные пеленгаторы не успевали засечь передатчик, месторасположение которого, казалось, меняется каждый раз.

Уже несколько недель начальник контрразведки держал наготове своих лучших специалистов.

— Если наш противник так умело скрывается, — поучил он подчиненных, — значит, он осторожен и поэтоту вдвойне опасен. Япония стоит на пороге больших решений. И прежде чем они будут приняты, тайный передатчик должен умолкнуть навсегда. Две или три недели в эфире было тихо, но бдительность контрразведки не ослабевала. Усилились поиски на других диапазонах.