Дело Зорге - [12]
— Да-а, господа, сейчас, во время войны, о людях следует судить только по их делам. Нельзя придавать значения первому впечатлению, которое производит человек.
— Вы, видимо, говорите о Зорге, — сухо заметил советник.
— Да, дорогой мой, я говорю о докторе Рихарде Зорге, — подтвердил Тратт. — То, что он принес мне сегодня, ценнее, чем целая танковая дивизия. Такой сотрудник просто незаменим… Да, да, незаменим!
Доктор фон Эбнер хорошо понимал, почему посол хвалит Зорге именно при нем: всем было известно, что Эбнер и Зорге друг друга не переносили.
— Я вовсе не собираюсь принижать заслуги господина доктора Зорге в области сбора информации, — обиженно возразил советник. — Я даже готов признать, что его прогнозы сбываются.
— А сегодня, дорогой Эбнер, мы получили еще одно доказательство этому, — торжествующе засмеялся посол. — Сегодня снова подтвердилось, что события, которые он предвидел три недели назад, сбылись точь-в-точь!
— Мне хотелось бы только узнать, — сказал Богнер, — где он добывает свою информацию. Ведь на свете нет людей, которые умели бы хранить тайны лучше, чем японцы.
Посол пожал плечами.
— Наш друг Зорге тоже умеет хранить в тайне свои методы.
— Я убежден, что он делает это с помощью алкоголя! — воскликнул капитан. — Каждый знает, что Зорге может выпить бочку и не опьянеть. А наши японские друзья теряют рассудок уже после двух рюмок, хотя всегда намерены выпить гораздо больше.
Посол не поддержал разглагольствований Натузиуса.
— А где он, собственно?
Тут уже позволил себе засмеяться советник.
— Недавно видели, как господин Зорге шел к себе в бюро.
— Я хотел бы сейчас еще раз поблагодарить его, — сказал Тратт, — боюсь, что сегодня я его больше не увижу.
Посол поставил свой бокал и собрался идти. Остальные не стали его задерживать. И тогда Равенсбург, опасаясь скандала, сказал, что, идя к себе в бюро, Зорге был не один, а с дамой.
Было заметно, что Тратту неприятно это известие. Но раз он только что объявил, что для него имеют значение лишь результаты служебной деятельности человека, он не стал опровергать себя.
— С ним была хорошенькая молодая шведка, — разъяснил послу советник, — фрейлейн Лундквист.
Тратт не выдержал.
— Мне действительно это не нравится. Должен же он знать границы…
Равенсбург, как обычно в таких случаях, вступился за Зорге.
— Я убежден, господин посол, что он знает границы, особенно когда дело касается Лундквист. Насколько мне известно, он помогает ей в журналистской работе.
Попытка Равенсбурга взять под защиту Зорге вызвала всеобщий смех.
Капитан 1-го ранга хмыкнул:
— В журналистской работе, говорите? Знаем мы эту работу.
Эбнер же похлопал Равенсбурга по плечу и, пытаясь успокоить, сказал:
— Я неплохо отношусь к Зорге и все-таки думаю, что в этих делах он далеко не ангел.
Но Равенсбург не унимался.
— Речь-то идет в конце концов о маленькой Лундквист… Это хрупкое существо сумеет постоять за себя и дать отпор любому.
— Да, кажется, — с ухмылкой проговорил атташе по связям с полицией. — Ну а если на нее двинется целая танковая дивизия? Что тогда?
— Танковая дивизия, — громко сказал атташе, — может, и не одолеет маленькую Лундквист. А вот ледокол, тот, пожалуй, справится.
Капитан 1-го ранга наставительно заметил молодому дипломату:
— Не надо поддаваться недоброму чувству. Знаете какому? Чувству зависти байдарки к большому кораблю.
— Господа! — обратился Тратт, которому не нравился начинающийся разговор. — Мы забыли о гостях. Они уже начинают расходиться.
Пододвинув стул, Зорге сел напротив девушки.
— Снимки чудесные, — сказала Биргит, — а текстовки к ним очень облегчают дело.
— Я рад, что вы здесь… — начал Зорге.
Он произнес эту фразу таким изменившимся голосом, что Биргит испугалась. «Выходит, начинается его обычная игра, — подумала она, — а все остальное было лишь предлогом».
— Я всегда мечтал, чтобы у меня был ученик, — продолжал Рихард, — молодой, увлеченный и способный человек, который помогал бы мне. Вы, наверное, знаете, Биргит, что во многих мужчинах заложен инстинкт обучения. Хочется стать большим мастером, собрать вокруг себя учеников… Ну хотя бы одного. — Он засмеялся. — Так бывает, когда у человека нет семьи и он посвящает своей профессии всю жизнь без остатка… Если нельзя продолжить себя с помощью семьи, стремишься найти преемника, который продолжил бы дело твоей жизни…
— Я понимаю, — ответила Биргит, не догадываясь, куда он клонит. — Но здесь есть много молодых людей, которые были бы счастливы…
Зорге решительно покачал головой.
— Нет, дорогая, никто из них не знает, что я имею в виду, что мне нужно…
— Может быть, вы требуете слишком много?
— Да, конечно, — признался он, — то есть я требую не слишком много, а просто много. Я требую подлинно серьезного отношения к делу и умения жертвовать всем, что может быть помехой в нашей профессии… Что может мешать нашей свободной профессии, — уточнил Зорге.
Биргит кивнула. Примерно так же думала и она. Ведь иначе в жизни ничего не добьешься. Ее отец придерживался такой же точки зрения.
— Я говорю с вами об этом, Биргит, — продолжал Зорге, — зная, что вы того же мнения. Известно, наш брат пишет не для того, чтобы заработать на хлеб, а по той простой причине, что иначе не может. Вы еще только начинаете и пока сомневаетесь в своих силах. Это хорошо, надо сомневаться всегда, чтобы совершенствоваться. Вам еще многому надо учиться. Но раз есть желание, я спокоен за ваше будущее. Именно поэтому я вами интересуюсь.
Книга западногерманского автора посвящена жизни и деятельности выдающегося советского разведчика Рихарда Зорге. Х.-О. Майснер служил в германском посольстве в Японии в одно время с Зорге, хорошо знал его. Со страниц романа встает живой образ советского разведчика, со всеми человеческими достоинствами и недостатками.
Князь Андрей Волконский – уникальный музыкант-философ, композитор, знаток и исполнитель старинной музыки, основоположник советского музыкального авангарда, создатель ансамбля старинной музыки «Мадригал». В доперестроечной Москве существовал его культ, и для профессионалов он был невидимый Бог. У него была бурная и насыщенная жизнь. Он эмигрировал из России в 1968 году, после вторжения советских войск в Чехословакию, и возвращаться никогда не хотел.Эта книга была записана в последние месяцы жизни князя Андрея в его доме в Экс-ан-Провансе на юге Франции.
Королева огромной империи, сравнимой лишь с античным Римом, бабушка всей Европы, правительница, при которой произошла индустриальная революция, была чувственной женщиной, любившей красивых мужчин, военных в форме, шотландцев в килтах и индийцев в тюрбанах. Лучшая плясунья королевства, она обожала балы, которые заканчивались лишь с рассветом, разбавляла чай виски и учила итальянский язык на уроках бельканто Высокородным лордам она предпочитала своих слуг, простых и добрых. Народ звал ее «королевой-республиканкой» Полюбив цветы и яркие краски Средиземноморья, она ввела в моду отдых на Лазурном Берегу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга о человеке, который оказался сильнее обстоятельств. Ни публичная ссора с президентом Путиным, ни последовавшие репрессии – массовые аресты сотрудников его компании, отъем бизнеса, сперва восьмилетний, а потом и 14-летний срок, – ничто не сломило Михаила Ходорковского. Хотел он этого или нет, но для многих в стране и в мире экс-глава ЮКОСа стал символом стойкости и мужества.Что за человек Ходорковский? Как изменила его тюрьма? Как ему удается не делать вещей, за которые потом будет стыдно смотреть в глаза детям? Автор книги, журналистка, несколько лет занимающаяся «делом ЮКОСа», а также освещавшая ход судебного процесса по делу Ходорковского, предлагает ответы, основанные на эксклюзивном фактическом материале.Для широкого круга читателей.Сведения, изложенные в книге, могут быть художественной реконструкцией или мнением автора.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.