Судья Ашерст призадумался, потом провозгласил:
– Протест поддержан.
– Предложили ли вы обвиняемой в тот день пройти проверку с помощью сыворотки правды? – продолжил вопрос Бергер.
– То же возражение, – сказал Мейсон.
– То же решение, – откликнулся судья.
– Проводили ли вы семнадцатого сентября испытание обвиняемой с помощью сыворотки правды?
– Да.
– Является ли предназначением этого средства сломить так называемые защитные механизмы психики, позволяющие пациенту утаивать какие-то факты, раскрытие которых пациент может считать опасным или вредным для себя?
– Да.
– Во время испытания был ли у вас включен на запись магнитофон?
– Да.
– Сделала ли ваша пациентка в тот день какие-то признания, которые были записаны на магнитную ленту?
– Если суд позволит, – вмешался Мейсон, – я возражаю против вопроса как некомпетентного, несущественного и не имеющего отношения к делу. Я настаиваю на том, что, поскольку пациентка находилась под воздействием наркотиков, все, что она могла в этом состоянии сказать, является порождением затуманенного наркотиками сознания. Далее, вопрос требует выдачи конфиденциальной информации, являющейся врачебной тайной. Далее, даже если и имеется какое-либо признание, записанное на ленту, то это не имеет никакого значения, поскольку в деле нет доказательства наличия состава преступления.
– Вот тут, – сказал судья Ашерст, – мы вплотную подошли к самому узловому, с точки зрения законности, вопросу. Суд полагает, что этот вопрос должен разрешиться в процессе судебного разбирательства. Я думаю, что спор по этому поводу должен проходить без присутствия присяжных. Однако суд считает, что формулировка вопроса не оправдывает столь резкой реакции защиты, не все возражения которой можно признать справедливыми. Как я понимаю, обвинение намеревается лишь убедиться, что такая запись существует, после чего собирается отпустить свидетеля. Затем обвинение намерено предъявить ленту с записью признания подзащитной и просить, чтобы лента была прокручена перед присяжными.
– Совершенно верно, ваша честь, – заявил Гамильтон Бергер.
– Но, – сказал Мейсон, – нам все равно придется посмотреть в глаза всем названным мною фактам. Почему бы не сделать это сейчас?
– Все же на этот раз я отклоню протест, пока мы не покончим со всеми предварительными делами, – решил судья Ашерст.
– Вы делали такую запись? – спросил Гамильтон Бергер свидетеля.
– Да.
– Что вы сделали с пленкой?
– Поместил в свой сейф.
– Что случилось с ней позже?
– Моя ассистирующая медсестра вручила пленку полиции. Полиция предъявила ордер на обыск и требование выдачи записи.
– Я продемонстрирую вам катушку магнитной пленки, на этикетке которой написано красным карандашом, предположительно вашим почерком, следующее: «Беседа с Надин Фарр, 17 сентября». Эту надпись сделали вы?
– Да, сэр.
– И она была сделана на катушке пленки, на которую были записаны слова Надин Фарр?
– Да, сэр.
– У меня все, – заявил Гамильтон Бергер.
– У меня есть несколько вопросов к свидетелю, – сказал Мейсон. – В то время, когда делалась эта запись, Надин Фарр была вашей пациенткой?
– Да, сэр.
– Вы старались помочь ей решить ее проблемы?
– Да, сэр.
– Для того чтобы помочь ей лучшим образом, необходимо было, как вы чувствовали, узнать некоторые факты, которые могли быть получены при опросе под действием так называемой сыворотки правды?
– Да, сэр.
– И вы провели это испытание в качестве части лечебного процесса, который вы проводили со своей пациенткой как врач и психиатр?
– Да, сэр.
– Подзащитная во время этого испытания находилась под действием наркотиков?
– Да, сэр.
– Она сознавала, что делала?
– Здесь у нас возникает очень своеобразная психологическая ситуация, мистер Мейсон. Часть ее разума сознавала, что она отвечает на вопросы, часть же под воздействием средства была настолько расслаблена, что не могла оказывать сопротивления.
– Другими словами, работа ее сознания была модифицирована наркотиками?
– Да.
– Волевые качества тоже были модифицированы наркотиками?
– Да.
– Эти средства были назначены вами, как врачом, в ходе лечения?
– Да.
– Вы задавали вопросы и получали на них ответы с целью установления врачебного диагноза состояния пациентки, каковые вопросы и ответы являются конфиденциальной информацией?
– Да.
– Вы проводили много таких испытаний?
– Да.
– Какова их цель?
– Полученные ответы позволяют оценить определенные эмоциональные конфликты.
– Эти ответы всегда осмысленны, разборчивы и членораздельны?
– Ни в коем случае.
– И они всегда верны?
– Очевидно, нет.
– Тогда существует возможность, что ответы, полученные вами в этом случае, неверны?
– Такая возможность всегда существует.
– Вы знакомы с феноменом, когда человек говорит во сне?
– Да.
– Было ли состояние подзащитной схоже с тем, когда человек говорит во сне?
– Весьма схоже. По сути, это и было говорение во сне, вызванное искусственно.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Минутку, – сказал Гамильтон Бергер. – Если заявления, сделанные пациентом под воздействием так называемой сыворотки правды, неверны, то не было бы никакого смысла в проведении такого испытания, доктор.
– Я не сказал, что они неверны. Я сказал, что всегда существует возможность, что они могут оказаться таковыми.
