Дело: «Ястребы и голуби холодной войны» - [46]

Потом была дипломатическая служба – Бовина назначили послом в Израиль. Страна небольшая, но отношения нашей страны с ней были очень важны. Мы встретились с Сашей в Тель-Авиве, куда я прилетел по приглашению университета для выступления. Два главных впечатления, которые я вынес от этой встречи: одно – что дипломатическая служба с ее строго регламентированным этикетом нисколько его не изменила и второе – не столько от встреч с Сашей, сколько от разговоров с израильтянами: Саша стал там одним из самых заметных и популярных людей.

Работа ему нравилась, именно своей сложностью нравилась; он умудрялся с блеском выходить из трудных ситуаций, отношения же с нашим МИДом, как я понял, у него были непростые. Все же он сильно отличался от типичных карьерных дипломатов, какими они, по их собственным представлениям, должны быть. Саша о подробностях не распространялся, но можно представить, что это был не очень покорный и послушный подчиненный, управлять им вряд ли кому удавалось.

* * *

Возвратившись на родину, Бовин оказался в совсем другой стране, чем та, из которой он несколько лет назад уехал. Перемены эти были, в основном, не к лучшему. Чехарда со средствами массовой информации сделала неясными, в частности, статус и судьбу «Известий», куда, по идее, должен был вернуться обозреватель Бовин. Велись с ним какие-то разговоры и о работе на Третьем (московском) канале телевидения. Но и там у него не сложилось, и поневоле он решил стать «вольным» журналистом, сидел за письменным столом в основном дома.

Бовин не жаловался на судьбу, на то, что он, в прошлом ответственный работник ЦК КПСС и советник высшего руководителя, затем один из самых известных в стране журналистов и, наконец, посол России в важном и сложном ближневосточном государстве, оказался вдруг фактически невостребованным. Он мог украсить собой и с честью справиться со многими ответственными должностями, тем более в условиях острого кадрового голода, – я имею в виду, конечно, голод на достойные кадры. Он мне на это ни разу не жаловался, даже намеками. Но думаю, что в душе не мог не переживать.

А если бы и пожаловался, что я мог ему сказать? Что после периода Горбачева у нас как-то вроде бы отпала нужда в опытных, умных и достойных кадрах? В стране оказалось множество людей «без биографии», «без прошлого», без многих других как будто бы абсолютно необходимых вещей, но готовых в любой момент занять любой пост, вплоть до должности премьер-министра. Думаю, что эта какая-то «неприкаянность», вроде бы «ненужность» после возвращения из-за рубежа стоила Александру Евгеньевичу, всегда бывшему востребованным и находившемуся в гуще событий, немало нервов и здоровья, сократила ему жизнь.

От этого потеряла не только любимая им семья (жена Лена, дочь Женя и внук Макар, сестра Галя), но и Россия. Такие журналисты, политики, мыслители – это везде и всегда «штучный товар», а нашей стране их ой как не хватает.

Анатолий Сергеевич Черняев. Кардинал при Горбачеве, но отнюдь не серый

Анатолий Черняев – человек необычного прошлого. Выросший в московской Марьиной Роще мальчишка стал студентом исторического факультета МГУ и со студенческой скамьи ушел на фронт бойцом лыжного батальона. Воевал он, видимо, умело и храбро – иначе не выдвинулся бы, не имея военного образования, из рядовых, через ряд ступеней, в исполняющего обязанности начальника штаба стрелкового полка. В пехоте служба трудная и опасная, но судьба его уберегла, и он остался живым и неискалеченным.

Демобилизовавшись, некоторое время Черняев занимался научной работой, а потом его призвали на работу партийную. Я с ним познакомился в Праге, где мы оба работали в международном коммунистическом журнале «Проблемы мира и социализма». Там мы и стали друзьями на оставшуюся жизнь.

Журнал был для нас в известном смысле и университетом. Мы предметно ощутили, что даже среди единомышленников-коммунистов на политические и социальные проблемы существуют разные взгляды и далеко не всегда наш взгляд является самым правильным. Из иностранных коммунистов мы особенно дружны были с итальянцами, работавшей в журнале Бианкой Видале (дочерью итальянского коммуниста, в годы диктатуры Муссолини эмигрировавшего в Москву, где Бианка и окончила школу) и ее мужем Франко. Термин «еврокоммунизм» появился на свет много позже, но многие его идеи и подходы открылись нам тогда, в этой итальянской семье и от некоторых других работников журнала. Это была часть интеллектуального багажа, с которым мы несколько лет спустя вернулись на родину – я на научную, а Анатолий на партийную работу.

Я часто видел Черняева, когда он работал в международном отделе ЦК КПСС (здесь он тоже продвинулся до первого заместителя заведующего отделом). С этой работы он был приглашен Горбачевым в помощники и остался с ним и после ликвидации ЦК КПСС и образования «Горбачев-фонда». Горбачеву он помогал много и эффективно. В этот период наши дружба и сотрудничество стали особенно тесными.

* * *

Анатолий – крупный специалист-международник, оказывавший Горбачеву большую помощь во внешнеполитических делах. Он – автор нескольких книг, в основном посвященных воспоминаниям о бедственном положении международного коммунистического движения, о современном положении нашей страны в мире и о трудных проблемах, с которыми она сегодня сталкивается. К сожалению, среди более молодого поколения я такого не вижу (сужу не только по личным знакомствам, но и по тому, что сейчас печатается на эти темы). Все это люди не того калибра, а может быть, иногда думаю я, не нужны при нынешней политике и политиках такие высочайшего качества специалисты?