Дело, взорвавшее СССР - [49]

Кстати, именно эту причину (экономическое отставание) озвучил Алиев широкой общественности, объясняя свой приход к власти. Уже спустя месяц после своего воцарения он собрал Пленум ЦК, где выступил с докладом, в котором подверг жесткой критике положение, сложившееся в самых различных сферах жизни республики, в том числе и в экономике. Сказал он и о коррупции, пообещав уже в скором времени прижать к ногтю казнокрадов и взяточников. А чтобы ему было на кого опереться в своей деятельности, он назначил на ключевые должности своих коллег-чекистов. Так, заведующим Отделом административных органов (курирование силовых ведомств) он назначил бывшего заместителя начальника отдела контрразведки КГБ Азербайджана Юсиф-заде Зию Мамед-оглы (всего за первые три года правления Алиева в республике будет назначено на руководящие номенклатурные должности 1983 сотрудника КГБ).

О том, как Алиев наводил порядок в своей вотчине, написано немало. Приведу лишь один отрывок, который принадлежит перу И. Наджафова и Э. Ахундовой:

«В первые месяцы своего руководства Алиев нагнал страху на торговую номенклатуру Баку. Пользуясь тем, что в лицо его мало кто знал, Алиев стал совершать партизанские вылазки в город. Оденется попроще, выйдет из дому и сядет в первое подвернувшееся такси. Выбирал самый длинный маршрут, чтобы поговорить с водителем «за жизнь»: как люди живут, чем недовольны, на что больше всего жалуются. Или зайдет в магазин и интересуется у продавца: «Сколько стоит мясо?» «Два рубля сорок копеек!»

А почему, спрашивает, так дорого? В те годы по два сорок продавалось мясо первого сорта. Здесь же, говорит, одни кости. Продавцы плечами пожимают. А кое-кто и посылал любопытного покупателя подальше. Он и шел «дальше» — прямиком на склад или в подсобку, где, как правило, обнаруживал солидные залежи продовольственного дефицита. В общем, за две-три недели таких рейдов по «наводке» Алиева было арестовано около 40 человек.

Среди партийной элиты республики поползли разговоры: «первый» прибегает к недозволенным методам, то, что он делает, — волюнтаризм, партизанщина. А как ему было иначе узнать правду? Вызывает прокурора республики, тот докладывает, что в Азербайджане «все в порядке». Спрашивает у министра внутренних дел — та же отлакированная, далекая от реальности картина. А народ недоволен! Он знал об этом недовольстве, еще когда работал в КГБ. Но это была другая, невидимая часть айсберга, тщательно скрываемая от большей части общества.

Однако вылазки инкогнито по столице вскоре пришлось прекратить. Его стали узнавать. Потом уже ему сообщили, что фотография Алиева, размноженная кем-то в сотнях экземпляров, появилась на столе каждого завмага, под прилавком у каждой продавщицы. Остроумные бакинские таксисты его даже кличкой наградили: Михайло. В те годы на экраны страны вышел фильм «На дальних берегах» — про легендарного советского партизана Мехти Гусейнзаде, действовавшего в фашистском тылу в Югославии и Италии. Фильм пользовался большой популярностью. Так что кличка «Михайло» ему даже льстила…»

Между тем рейды Алиева по Баку затрагивали в основном интересы шушинского клана, что воспринималось представителями последнего крайне негативно. И хотя Алиев пытался разрядить ситуацию, назначая на места снятых с должностей руководителей не только своих земляков нахичеванцев, но и представителей из других регионов, однако сути дела это не меняло — Алиева продолжали обвинять в протекционизме своего клана. В итоге эти жалобы дошли до Брежнева, который, видимо, посчитал, что новый хозяин Азербайджана явно перегибает палку и может попросту взорвать ситуацию в республике. И он немедленно позвонил Алиеву. При этом не стал сообщать ему, что звонит после жалоб из Азербайджана, а сослался на мнение… западных радиоголосов. И вновь обращусь к рассказу И. Наджафова и Э. Ахундовой:

«Около сорока минут рассказывал Алиев Генеральному обо всем, что пережил и передумал за эти первые после своего избрания дни. О разгуле коррупции, о тотальном воровстве и махинациях в торговом секторе, о социальном недовольстве населения. По-видимому, ему удалось в чем-то убедить Брежнева. К концу беседы голос Генсека стал звучать заметно мягче. И все же последняя фраза «генерального» прозвучала как приказ:

— В общем, смотри у меня, не слишком зарывайся! Уж больно ты горяч, как я погляжу…»

После этого Алиев сделал необходимые выводы из разговора с Генеральным, несколько умерив (но не смирив) свой пыл в деле перетряски кадров высшей номенклатуры.

Что касается смены руководства в Туркмении, то там Центром был использован другой вариант — мягкий. То есть, никаких разоблачений в среде местной элиты не произошло и Балыш Овезов, который занимал пост 1-го секретаря ЦК с июня 1960 года без всякого сопротивления в декабре 1969го уступил руководящее кресло Мухамедназару Гапурову, который до этого в течение шести лет трудился в должности председателя Совета Министров Туркмении.

Скажем прямо, в остальных советских республиках тамошние руководители с тревогой взирали на эти перестановки, особенно на то, что происходило в Азербайджане. Всем было очевидно, что последний служит своего рода полигоном, на котором Центр отрабатывает новую схему по замене высшего республиканского руководства и приведению тамошних элит к нужному Москве состоянию. Следила за этими событиями и узбекская элита — ведь Азербайджан и Туркмения были мусульманскими анклавами и там действовала та же клановая система. Определенные надежды эти перестановки могли вселять в антирашидовскую оппозицию, которая надеялась, что вслед за Ахундовым и Овезовым Москва наконец надумает сместить и Рашидова, который сидел в кресле «первого» ровно столько же, сколько и оба смещенных лидера — 10 лет.