Дело возбуждено... - [80]

Шофер умолк, почувствовав на своей шее холодок лезвия. Шутки плохи! И включил зажигание. Он знал только, хотя ему об этом ничего не сказали, что ехать надо как можно быстрее. Машина скачком сорвалась с места и, набирая скорость, скрылась за ближайшим углом. Старик давал указания, он, видно, хорошо знал город. «Прямо, направо, налево, снова направо». Стрелка спидометра качнулась до 100 и меньше уже не показывала: острие ножа вонзалось глубже, если стрелка отклонялась влево от ста…

В считанные минуты такси было далеко от аэропорта, где Хаиткулы на стоянке машин расспрашивал незадачливого пассажира, рассыпавшего апельсины.

— Номер такси не запомнили?

— Вах, зачем мне было на номер смотреть? Вах, черт бы побрал того негодяя!

— Шофер был туркмен?

— Самый настоящий туркмен.

— Отказывался везти или нет?

— Хотел везти… Немного подожди, говорит, возьмем еще пассажиров, тебе дешевле станет. А тут сзади кто-то как схватит за плечо, чуть руку не вырвал, негодяй.

— Видели того, кто схватил вас?

— Как я мог видеть, чуть лбом не врезался в столб. Хорошо руку подставил, а они уже смылись, будь они прокляты…

— Узнали бы шофера, если встретили?

— Узнаю, узнаю, почему не узнать…

— Быть может, заметили, как они были одеты?

— Не помню, кажется, шапка на одном была из серого каракуля и на пальто воротник такой же, а пальто… Как бы это сказать? Шершавое…

— Спасибо, яшулы.

Он записал адрес пассажира, попросил дежурных по аэропорту посадить его в такси, а сам позвонил домой Аннамамеду и Ходже Назаровичу и рассказал о случившемся. Полковник по рации отдал распоряжение дежурному ГАИ и оперативной группе немедленно приступить к задержанию и проверке городских такси.

Такси в это время выехало за городскую черту, и, сбавив скорость, поползло вверх по дороге к горным отрогам. Свернули в сторону и стали подниматься на вершину холма. Не доехав до нее, остановились. Шофер, не глядя на пассажиров, проговорил:

— Не тянет дальше…

Длинный велел заглушить мотор:

— Дальше и не надо. Ставь на ручной тормоз. Выходи!

Шофер послушно вылез из машины, Старик ловко скрутил ему руки, потом связал их намертво своим кушаком, сбил с ног. Длинный повозился в машине, слил из бака бензин, убрал тормоз. Отошел в сторону. «Волга» сначала медленно, потом все быстрее и быстрее покатилась вниз, пока не исчезла в темноте. Раздался скрежет и стук — машина свалилась с уступа на дно оврага.

Длинный подошел к шоферу, поставил грязный, на толстой подметке ботинок ему на грудь:

— Благодари бога, что ты туркмен… Если не будешь держать язык за зубами, то тебе будет…

Он провел указательным пальцем по своему горлу слева направо, щелкнул языком.

— Посмотри на часы! Не двигайся никуда до двенадцати, мы проследим. Если двинешься раньше — будет плохо.

И оба пропали во тьме южной ночи.

Они разошлись в разные стороны.

Подходя к городу, Старик несколько раз пытался остановить такси, но никто не взял его. «Может, это к лучшему. Наверняка все машины проверяют», — подумал он и пошел дальше. Длинному повезло больше, его подсадил шофер УАЗа. На перекрестке дежурный ГАИ проверял документы у пассажиров такси. На них же никто не обратил внимания. Так было и на другом, и на следующем…

Дружинник с красной повязкой на рукаве и с палочкой постового вырос перед ними как из-под земли. Молодой шофер, с только что пробившимися черными усиками, равнодушно достал документы. Настроение у Длинного вмиг стало скверным: он было думал, что самое страшное позади. Почувствовал, как весь одеревенел, а так хотелось вдавить тело в спинку сиденья, спрятаться, раствориться в нем. Подумал, что надо было вырвать руль у шофера и гнать дальше, что есть мочи, или пригрозить, чтобы не останавливался. Поздно! Он приоткрыл дверцу, у которой сидел, и готов был выскочить и бежать отсюда, пока хватит сил, а потом биться с ними со всеми, если попробуют взять живьем. Он давно знал, что больше всего на свете боится людей, не милиции, а людей вообще. Лучше всего быть одному — ну со Стариком куда ни шло, и все.

Дружинник взял из рук шофера права, спросил паспорт или другое удостоверение личности, а Длинный, чтобы разрушить тягостное для него молчание, попросил у дружинника спички. Своего голоса не узнал, он не попросил, а потребовал, зарычал. Но дружинник и не взглянул на него, пошарил в кармане, вынул коробок, тряхнул — не пуст ли? — и протянул Длинному. Старик еще в такси отдал ему свои сигареты, чтобы они стали для Длинного маскировкой, сам же Длинный никогда не курил. Он не спешил возвращать коробок, стал пускать густые струи дыма в затылок шоферу. Дружинник вернул документы, показал палочкой — «проезжайте!». Длинный почувствовал, что тело расслабилось, затянулся еще раз, потом выкинул сигарету. Спички так и остались у него.

Проехав сельскохозяйственный институт, остановились. Он рассчитался с шофером и, петляя в темноте, вышел к нужному ему дому. Посреди двора дремал большой пес, он не залаял — вильнул обрубком хвоста и проводил до веранды. Длинный разулся, и в это время на шум вышла женщина в платье из тонкой, просвечивающей на свету ткани. Без слов взяла его за руку, ввела в комнату. Здесь было жарко от горячо натопленной голландской печи. Длинному показалось, что не только тело стало согреваться, но и все внутри.