Дело тел - [2]

— И что в них непростого? — с интересом спросил Кир.

— То, что они куплены в союзке, на бегу, и именно вот в такой день, — невозмутимо пояснил Ит. — Иначе ничего не получится.

— Не получится — что? — уточнил Фэб.

— То, что я задумал.

— Кажется, начинаю понимать, — хмыкнул Скрипач. — Ит собирается продолжать свою бессмертную сагу, про которую забыл на семь с лишним лет. Точно?

— Точно, — кивнул Ит.

— Лучше б ты про нее на семьдесят семь лет забыл. Или вообще никогда не вспоминал, — подначил Скрипач. — Идиот же, ну? Бросает на самом интересном месте, потом все забывают, чего он там калякал, а потом он в самый неподходящий момент собирается продолжать…

Фэб посмотрел на Ита с интересом. Ит в ответ безмятежно улыбнулся.

Катер шел по Москва-реке, и вокруг расстилался сейчас чудесный майский день, из тех редчайших, когда кажется, что ты вместо грешной земли попал в какое-то райское, удивительное место; когда небо над головой становится подобно куполу никем невиданного храма; когда листья деревьев невозможно празднично зелены, потому что не успела еще пыль осесть на них, и они не потускнели; когда даже сам воздух, и тот становится как-то по-особому прозрачен, и невероятно свеж. В такие дни хочется верить в чудо, верить в то, что лето будет, и будет оно обязательно прекрасным, волшебным, и впереди только хорошее, и никакой тьмы, одно лишь хорошее, на веки вечные…

— Бертик бедный измучился с этими ордерами, — заметил Скрипач. — Она себе все ноги сбила, пока таскалась по конторам, а мы, паршивцы, просиживали себе жопы. Чертовы архивы, и чертовы карты, слов нет.

— Слушай, не надо, — попросил Ит. — Она сама хотела всё так спланировать. И в экспедицию, и с квартирами, и чтобы мы уйти с работы успели. Знала же, что у нас не будет времени.

— Скорее всего, нам прилетит по шеям, — пожал плечами Фэб. — Потому что знать-то она знала, но надеялась, что мы освободимся хотя бы на три дня раньше.

— Нереально на три дня раньше, — парировал Скрипач. — Отчеты по операциям, карты на каждого толстозада, рекомендации…

— Рыжий, про пациентов так нельзя, — покачал головой Фэб.

— Ой, не лечи, — отмахнулся Скрипач. — Идиота с кишечной непроходимостью помнишь? Который жрал неделю, и нажрал ведро дерьма? И я еще понимаю, если бы онкология, если бы что-то действительно криминальное, но вот так?! Вот как я должен к таким относиться, скажи мне?!

Фэб пожал плечами.

— С пониманием. Он боялся. Многие тянут, потому что боятся, и думают, что само пройдет. И обращаются только тогда, когда…

— Фэб, я не про то. Не про них. Я про себя. Работать с таким контингентом я не хочу. Категорически, — Скрипач чеканил каждое слово, и, кажется, с каждым же словом свирепел всё больше. — Одно дело — работа в поле, в бою, когда делаешь действительно что-то серьезное. Другое… вот так. Я вот так — больше не могу.

— Ну и не надо, — пожал плечами Кир, всем видом давая понять, что тема ему опостылела. — Мы вообще-то увольняемся. Чего тебе еще не нравится?

— Сидеть там две недели мне не нравится, — огрызнулся Скрипач.

— Терпи, — посоветовал Ит. — Ты думаешь, ты тут один такой?

…Последние четыре года превратились в форменную пытку, и пытку эту надо было выдержать, любой ценой выдержать, потому что жизнь как-то неожиданно принялась набирать обороты. Да так стремительно, что никто поначалу не сообразил, как же такое получилось. А получилось…

Во-первых, Даша и Вера к пятнадцати Дашиным и четырнадцати Вериным годам экстерном окончили школу. Одновременно. Дарья легко подтянула сестру, слегка отстававшую в точных науках, и вскоре дипломы об окончании школы были уже у девочек на руках. Потом обе выдвинули требование — мы поступаем. Куда? Универ, конечно. А факультет? Высшая математика?! Девочки, но зачем?.. Им прочили совсем другие карьеры, но, по словам Даши, одно другому не мешало.

Позже к девчонкам присоединился Витька, и началась безумная гонка — пять курсов за три года. И произошла первая крупная ссора между Ри с Джесс и Бертой с Фэбом. Потому что каждый обвинял каждого в том, что дети так торопятся.

А дети — торопились.

Разумеется, инициатором оказался Витька, влюбленный в Веру еще с одиннадцатилетнего возраста, естественно, молодежь хотела самостоятельности, разумеется, все трое рвались во внешку, учиться дальше… но для семей, что питерской, что московской, эти четыре года были просто невыносимы.

— Так, в общем. Я про жилье, — заявил Ит во время первого семейного совета. — Бертик, начнем с тебя. Когда ты уехала от папы, ты где жила?

— В общежитии. Потом дали ту квартирку.

— Кир?

— Общага, военка, — хмыкнул Кир. — А то ты не знаешь.

— Рыжий?

— Помойка, — галантно напомнил Скрипач.

— Фэб?

— Комната в доме родителей, — пожал плечами Фэб. — Девять квадратных метров.

— Моя была шесть, — закончил Ит. — В общем, девчонки так жить не будут. Нужны две равноценные квартиры, в действительно хороших местах. Не черти что, не новострой, не окраина.

— Ит… — начала было Берта, но Ит ее тут же перебил:

— Не новострой и не окраина, — с нажимом произнес он. — Нужны хорошие и качественные двухкомнатные квартиры. И деньги на мебель и прочее. Дальше — пусть сами решают. Может быть, они в этих квартирах и жить не будут. Это уже не наше дело. Наше, как родителей — дать им достойное жилье. И независимость.