Дело сомнительного молодожена - [7]

– Любовь возвышает человека, – заметил Мейсон. – Но когда она проходит, то нередко уносит с собой и все лучшее, возвышенное... Вероятно, вы оба виноваты.

– Возможно, – уступил Гарвин, – хотя вряд ли. Впрочем, сейчас важно, чтобы вы поняли, Мейсон, насколько страшный она человек.

– В каком плане? – спросил Мейсон.

– Да во всех! – вскричал Гарвин. – Она... она... она просто дикая кошка! Помните старинную поговорку: «Злая баба хуже черта»?

– Давно вы расстались?

– По-моему, расставание наше тут ни при чем. Свистопляска началась, когда я женился. Этель прямо-таки рехнулась от ярости.

– Кстати, – поинтересовался Мейсон, бросая многозначительный взгляд на Деллу Стрит, – как выглядит ваша теперешняя жена?

– Это рыжеволосая красавица с голубыми, как небо, глазами. Когда в них смотришь, то кажется, заглядываешь ей в самую душу. Кожа у нее белая и нежная, как обычно бывает у таких рыжеволосых женщин. Черт побери, она немыслимая красотка! Розанчик! Колдунья!

– Да-да, я понимаю, – перебил его Мейсон. – Кстати, раз уж мы заговорили о женщинах... скажите, у вас не работает симпатичная девушка лет двадцати трех – двадцати четырех с хорошей фигурой: тонкой талией, высокой грудью... Нет у вас длинноногой сероглазой блондинки, а?

– В моей конторе? – поразился Гарвин. – Господи, да, судя по вашему описанию, Мейсон, это какая-то голливудская звезда!

– Ну, она действительно недурна собой, – признался Мейсон.

Гарвин покачал головой.

– Нет, я такой не знаю.

– А фамилия Колфакс вам не знакома? – поинтересовался Мейсон.

Гарвин призадумался.

– Когда-то, – наконец произнес он, – я имел дело с одним Колфаксом... Точно не помню, но вроде бы это было связано с шахтами... Ах, мне столько приходится держать в голове, Мейсон!.. Однако я хотел поговорить с вами о моей первой жене.

– Пожалуйста!

– Так вот, – возобновил свой рассказ Гарвин. – Примерно год назад мы расстались. Нельзя сказать, чтобы нормально. Видите ли, мы не ладили, и я... я нашел себе занятия на стороне: много времени проводил в клубе, играл в покер, ходил развлекаться с приятелями. Жена, правда, тоже дома не куковала и не чахла во цвете лет. Проклятье, Мейсон, в нашей жизни вдруг настал такой момент, когда каждый начал существовать сам по себе. Честно говоря, она мне осточертела. И я ей, по-моему, тоже. Во всяком случае, расстались мы без слез, без горечи. По-деловому. Я отписал ей шахту в Нью-Мехико, которая приносила прекрасный доход.

– Вы уладили свои дела официально? – спросил Мейсон.

– Нет, здесь я как раз и совершил небольшую ошибку. Я не стал оформлять никаких бумаг, однако Этель всегда отличалась честностью в деловых вопросах! Я отдал ей шахту, и мы решили посмотреть, как пойдут дела: если все будет нормально, то шахта перейдет в ее безраздельное владение; в случае же неудачи я обещал предоставить ей другой источник дохода.

– И все сложилось удачно?

– Наверное, да, – пожал плечами Гарвин. – Сейчас важно другое: Этель уехала в Нью-Мехико, побыла немного на шахте и написала мне, что собирается в Неваду. Дескать, она решила подать на развод. А потом, через некоторое время, до меня дошли слухи о том, что нас развели. Не от нее, а от наших общих друзей.

– Надеюсь, вы сохранили и его, и письмо Этель, присланное из Нью-Мехико?

– Увы, нет.

– Она разводилась через агентство «Рено»?

– Очевидно, нет.

– Так. Досказывайте вашу историю.

– Затем я встретил Лоррейн Эванс, – лицо Гарвина расплылось в глуповатой улыбке. – Что сказать вам о Лорри, Мейсон? Жизнь моя вдруг началась заново, словно кто-то взял и перевел стрелки часов. В этой женщине есть все, что я надеялся обрести в Этель, когда женился на ней. Черт побери, до сих пор не могу поверить своему счастью!

– Я знаю, ваша Лорри – истинный клад, мечта поэта! Но давайте оставим восторги на потом, – нетерпеливо перебил Мейсон.

– Раньше, – продолжал Гарвин, – меня все эти бракоразводные формальности мало волновали, но когда я встретил Лорри, то... В общем, я захотел обрести свободу и послал запрос в «Рено», чтобы получить документы о разводе. Но оказалось, никаких документов там нет!

– И что вы предприняли?

– Понимаете, – смутился Гарвин, – я считал, что Этель разводилась через «Рено», я в этом ни капельки не сомневался! Особенно после письма друга, в котором тот сообщал, что она развелась.

– Так... ну и что?

– Я... я... как вам сказать, – засуетился Гарвин. – Я считал себя свободным человеком и...

– Что конкретно вы сделали? – раздражаясь, воскликнул Мейсон.

– Видите ли, наши отношения с Лорри зашли уже очень далеко, и когда я узнал, что в «Рено» какая-то закавыка с разводом... Вернее, я думал, что с разводом все в порядке, просто бумаги куда-то подевались...

– Вы скажете, наконец, что вы сделали? – не вытерпел Мейсон.

– Я поехал в Мексику, – вздохнул Гарвин. – Поговорил там с юристом, и он объяснил, что я могу оформить вид на жительство и... короче, это звучало очень солидно. Во всяком случае, я получил в Мексике развод, и мы с Лорри поженились. Мы выполнили все предписания мексиканского адвоката. Он казался таким знающим человеком!

– И в чем же дело?

– Понимаете, – протянул Гарвин, – меня беспокоит Этель. Она вдруг начала вредничать. Требует раздела имущества. Она хочет меня разорить! Ей, видите ли, охота, чтобы я к ней вернулся.