Дело Рихарда Зорге - [28]

Относительно главного направления японской политики Зорге получил «весьма полезную информацию» от Од-заки, который сразу же после инцидента написал специальный отчет, в основу которого были в основном положены интервью с японским военным атташе, служившим в японском консульстве в Шанхае. Этот вооруженный инцидент продемонстрировал высокий моральный дух китайских войск и антияпонские настроения китайской торговой общины и подтвердил убеждение, что «шанхайский инцидент» был намеренной провокацией японцев. Как утверждали источники Одзаки и как он сам говорил Зорге, на японцев произвела большое впечатление реакция китайцев на инцидент и теперь Япония лишь надеется, что ей удастся каким-то образом локализовать конфликт. За инцидентом последовало создание нового коалиционного правительства в Нанкине, а также значительно расширилась и укрепилась база режима Чан Кайши, о чем Одзаки также удалось узнать достаточно подробно.

Все эти данные послужили основанием для подробного отчета, который Зорге сам написал и отправил в Харбин весной 1932 года для дальнейшей передачи в Москву. Информация, изложенная в отчете, представляла для России особый интерес. Советская политика в отношении Китая зависела от оценки относительной силы Чана и коммунистов, и если, анализируя «шанхайский инцидент», можно было бы сделать вывод, что Чан в состоянии возглавить сопротивление японскому проникновению на китайскую территорию, то в таком случае отношение Советов к Китайской коммунистической партии выглядело бы несколько неискренним.

Более поздний взгляд на японскую политику дает основание сделать вывод, что главным достижением Зорге в Китае стало снабжение Москвы жизненно важной информацией, «которая помогла определить политику Коминтерна по отношению к Китайской коммунистической партии».

В феврале 1932 года газета, на которую работал Одзаки, велела ему возвращаться в Японию. «Я стоял на распутье. Я мог либо продолжить свое сотрудничество с «Джонсоном», либо подчиниться начальству и вернуться домой. В то время я чувствовал, что дальнейшая помощь «Джонсону» в Шанхае стала бы для меня слишком тяжелым бременем». Кроме того, Одзаки хотел познакомиться с ситуацией, сложившейся к тому времени на родине, а поскольку его связи с «Асахи» были поистине бесценным долгосрочным вложением, Зорге пришлось принять неизбежное. «В данном случае ничем нельзя помочь».

Но разлука оказалась временной.

Кроме китайских и японских информаторов, Зорге в своей деятельности полагался также и на европейские источники информации. Таковыми были, главным образом, немецкие бизнесмены, сотрудники консульств, члены группы военных советников в Нанкине. Как известный и уважаемый журналист Зорге с легкостью вращался в этом кругу, который в свою очередь сформировался вокруг Генерального консульства Германии в Шанхае. Он утверждал, что в качестве информаторов выбирал членов военной миссии и военных наблюдателей, прикомандированных к нанкинскому правительству, таких как, полковник (позднее генерал) фон Крибель, ставший впоследствии генеральным консулом в Шанхае. «Военные советники часто приглашали меня в Нанкин и сами приезжали ко мне в Шанхай».

Зорге посещал и внутренние районы Китая, бывал в Ханькоу и других городах, сопровождая некоторых из военных советников. Немцы в то время испытывали в Китае новые типы гражданских самолетов и создавали внутреннюю авиалинию — «Евроазия», пилотов которой Зорге всячески обхаживал. Именно от них, утверждает Зорге, он узнавал об обстановке в отдаленных районах Китая, не упуская при этом случая полетать с ними. Но общение это ни в ком случае не подразумевало попытку вербовки агентов —. источники эти были обычными рабочими контактами профессионального журналиста.

Было лишь одно возможное исключение: д-р Г. Войгт или Войдг — один из представителей германской электротехнической фирмы Сименса. Зорге хорошо его знал и посылал в Москву экономическую информацию, полученную от д-ра Войгта — даже уже после китайского периода. Зорге однажды сказал Клаузену, что в случае его ареста или если он вынужден будет вдруг резко сменить свое местожительство, Клаузен должен будет найти номер телефона Войдга и восстановить с ним связь.

Есть данные, свидетельствующие, что Войдг в Китае работал на немецкую военную разведку. Он был, тем не менее, частым спутником Зорге в Шанхае, и тайна эта так и остается нераскрытой.

Другой немец и приятель-журналист, с которым Зорге также обменивался информацией, — Вольфганг Зорге, китайский корреспондент берлинской газеты, с которым Зорге иногда путали. Вольфганг Зорге был старым китайским «волком», имевшим неплохие связи с китайскими властями, знакомый с группами «белых» русских и с китайскими тайными бандами, специалист по Маньчжурии, где Рихард и встретился с ним впервые, будучи в Харбине. Он бегло говорил по-русски и в качестве корреспондента частенько бывал в Советском Союзе. Рихард Зорге говорил Клаузену, что он всегда предельно осторожен в общении с этим коллегой-журналистом из-за антикоммунизма последнего. Шанхайская же полиция считала, что Вольфганг, вполне возможно, работает на германскую военную разведку.